Через некоторое время явился дух. Подняв взгляд, я заметил его в дверном проеме. Он выглядел вполне нормально: три гоксхатских тела, покрытые жесткими волосами.
— Кто ты? — спросил носитель дубинки.
— Бывшая владелица этой крепости. Точнее, часть ее личности. Меня звали Удовлетворение-в-Одиночестве, и я жила здесь с тремя детьми. Все они были здоровы, крепки и многочисленны… Не бойтесь!
Мужчины уже вскочили, сжимая дубинки.
— Я хороший дух. Я все еще в этом мире потому, что смерть моя была столь недавней и мучительной. Как только я соберу себя воедино и дети мои сделают то же самое, мы переберемся в лучшее место. [21]Я задержалась здесь, желая сообщить тебе наши имена, чтобы их запомнили.
— Удовлетворение-в-Одиночестве, — пробормотал летописец, записывая имя.
— Моих детей звали Добродетель, Энергия и Оксид Железа. Какое это было прекрасное потомство! Как жаль, что они не пережили меня. Нас убил Кривоног — бандит, рыщущий в этих горах. Он забрал моих внуков, чтобы вырастить их как часть себя, потому что его женские части — все они уже мертвы — не производили ничего удовлетворительного. Дети-мутанты с кривыми ногами и мерзкими характерами! Ничего хорошего из них не выйдет, а их духи сделают эти горы еще хуже, чем они есть сейчас. Расскажи мою историю, дабы предупредить остальных.
— Хорошо, — согласился поэт. Остальные мои части согласно забормотали.
Еще несколько мгновений в дверном проеме виднелись три тела. Потом они сблизились и слились.
— Вот видите! Это произошло! Я стала единым духом! Теперь мне пора искать остальные свои части, и своих детей, и лучшее место для всех нас.
Остаток ночи прошел без происшествий. Я хорошо выспался, собравшись вокруг огня и согретый его тлеющими углями и теплом моих тел. Если мне что-то и снилось, то я этих снов не запомнил. На рассвете я проснулся, а к восходу солнца был уже готов отправиться в путь. Выйдя из здания, я обнаружил во дворе трех хиргов — огромных хищников с косматым тускло-коричневым мехом. Уишик порхал над ними, пока они терзали тела Удовлетворения и ее детей. Я бросил на них взгляд и отступил, покинув крепость другим путем.
В тот день мы путешествовали молча. Поэт не декламировал стихи. Остальные тела тоже помалкивали, вспоминая разрушенную крепость и ее обитателей, ставших духами.
Ни в тот вечер, ни вечером следующего дня я не отыскал другой крепости, где смог бы переночевать. Пришлось разбить лагерь под открытым небом. Разведчица кормила малышку жидкой кашей. Девочка ела и не извергала обратно, но становилась все более раздражительной: она не могла уснуть, если разведчица не давала ей молочный бугорок. Посасывая сухой выступ плоти, она наконец засыпала.
— Я не против, — сказала разведчица. — Однако начинаю тревожиться. Ребенку нужна подходящая пища.
— Лучше оставить ее у дороги, — проговорил носитель дубинки.
— Смерть от холода не так уж плоха.
— Или от жажды, — добавил другой мужчина.
Разведчица не согласилась и лишь упрямо прижала малышку к себе.
Через четыре дня после того, как я покинул разрушенную крепость, я вышел к другой — мощной и целой.
— О владельце я слышал, — сообщил летописец. — Это полностью женщина и хорошо относится к женским аспектам личности. Нейтралов она терпит. Но мужчин не любит. А зовут ее Выпрямительница Тестикул.
Носители дубинки вздрогнули. Летописец и поэт, как всегда, остались равнодушны. Дальновидные и рациональные, свободные от сексуальных желаний, они считали остальных нас слишком зависимыми от плоти.
Разведчица, несущая девочку, сказала:
— Ребенку нужна хорошая пища, тепло и купание. Мне они, кстати, тоже не помешали бы.
Я подошел к воротам и постучал. Вскоре створки распахнулись, и я увидел двух солдат: высокого серого и приземистого коричневого. Их тела заслонили вход, в руках у них были копья и топоры, а глаза поблескивали зеленым и желтым.
— Я странствующий поэт, ищу убежище на ночь. Я принес с юга новости, которые могут быть полезны вашей хозяйке.
Не сводя с меня глаз, солдаты расступились — серый налево, коричневый направо — и позволили мне войти.
За воротами оказался заснеженный двор. Здесь не лежали тела, снег был утрамбован и заляпан пятнами мочи. Наконец-то жилище! Хотя в этот момент пустующее, если не считать двух солдат, охраняющих ворота.
Сбившись в тесную кучку, я тревожно ждал. Наконец ко мне вышел слуга и внимательно оглядел.
— Тебе нужно вымыться и переодеться в чистое. Наша госпожа брезглива и не любит вонючих гостей. Иди за мной.
Я вошел в крепость следом за слугой и спустился по лестнице. К стенам крепились металлические лампы. Большинство не горело, но некоторые все же отбрасывали на ступени тусклый свет. У слуги было три крепких тела, покрытых черными волосами.
Все ниже и ниже. Воздух стал теплым и влажным. Его наполнил слабый, но четкий запах.
— В этом районе Ибри есть горячие источники, — пояснил слуга.
— Крепость построена над одним из них. В подвале — бассейн, вода в нем всегда горячая и пахнет.
Теперь я узнал этот запах: тухлые яйца.
Мы пришли в большую комнату с каменным полом и широким полукруглым сводом. С потолка на цепях свисали металлические фонари. Как и лампы на лестнице, светилось только несколько из них, но я все же разглядел бассейн — круглый, высеченный прямо в скале. К нему вели ступеньки, а с поверхности воды поднимались струйки пара.
— Раздевайся, — велел слуга. — Я принесу мыло и полотенца.
Я охотно подчинился. Замешкалась лишь разведчица, державшая ребенка.
— Я помогу тебе с малышкой, — сказал летописец, стоя по колено в горячей воде.
Разведчица передала ему девочку и разделась.
Вскоре я уже резвился в бассейне, ныряя и плескаясь. Темную сырую комнату наполнили радостные возгласы. Что может быть лучше горячей ванны после путешествия?
Разведчица снова взяла малышку и перебралась к дальнему краю бассейна. Когда слуга вернулся, разведчица присела в воду, прижимая к себе девочку и пряча ее в тени. Умная кроха — даже не пискнула!
Остальные тела деловито намыливали плечи и спины. О, наслаждение от теплой пены!
Время от времени я радостно вскрикивал. Слуга наблюдал за мной с удовлетворением, держа в руках охапки полотенец.
Разведчица тем временем все еще сидела на корточках у дальнего края бассейна, дав ребенку молочный бугорок и наблюдая за слугой из-под полуприкрытых век.
Наконец я выбрался из воды, вытерся и оделся. В суматохе разведчица смогла укрыть ребенка от глаз слуги. Я не знал, почему она это делает, но она предусмотрительна и на каждый поступок имеет вескую причину, хотя некоторые мои части все еще сомневались, мудро ли мы поступили, подобрав ребенка. Но мы еще сможем это обсудить, когда слуга уйдет.
Он/она/оно повел меня вверх по лестнице, но уже другой. Подъем был долгим. По дороге слуга развлекал меня рассказом, который я здесь привожу.
— В крепости есть система воротов, созданная изобретательным странствующим водопроводчиком. Она поднимает ведра с горячей водой из источника в бак на вершине крепости. Оттуда вода течет обратно по металлическим трубам, а эти трубы обогревают каждую комнату.
— А что приводит в действие систему воротов? — спросил летописец, достав записную книжку.
— Большое колесо.
— А что заставляет колесо вращаться?
— Не что, а кто — преступники и слуги, прогневавшие госпожу. Во всем Ибри нет более уютной крепости, — с гордостью продолжил слуга. — Вот что случается, когда замком владеет женщина или почти полностью женщина. Как говорит старая пословица, мужские тела дают личности силу, нейтральные добавляют остроту ума и ясность зрения, зато пища и уют идут от женщин.
21
По словам гоксхатов, после смерти личности его/ее доброта становится единым духом, которого называют «Гармоничное дыхание» или «Коллективный дух». Он покидает этот мир, перебираясь в лучшее место. Но все имевшееся в личности зло остается в виде буйной и злобной толпы, нападающей на самое себя и любого, кто им подвернется.