— Я человек действия. Не генератор идей. Не вдохновитель.
Ребекка Кортингтон подковыляла к нам и, встав рядом, бессильно оперлась о мое плечо.
— Я не вдохновитель, — повторил мужчина, — но способен распознать ловушку. Я знаю, что происходит: он хочет, чтобы вы пристрелили меня. И посчитали, что с ним покончено.
Боннер с подозрением уставился на незнакомца.
— Пожалуйста, защитите меня…
Голос двойника слабел с каждой минутой.
— Я могу помочь вам. Многое рассказать.
Ребекка Кортингтон пыталась поймать мой взгляд. И это ей удалось. Она многозначительно скосила глаза сначала на Боннера, потом на мой пистолет.
— Если ты не Серрато, — медленно выговорил Боннер, — тогда где же он сам?
— Не знаю.
Мужчина застонал.
Боннер свирепо ощерился.
И тут Кортингтон завладела пистолетом. В два быстрых шага она очутилась возле Боннера и прижала пистолет к его виску. Он едва успел посмотреть на нее.
— Теперь мы квиты, — бросила она, прежде чем спустить курок. Пуля попала несчастному в висок. Обливаясь кровью, Боннер упал и покатился по полу.
В животе двойника вдруг громко затикало.
— Дерьмо! — прошипел он.
Я выхватил у Ребекки пистолет и потащил ее вниз по лестнице. Мы как раз успели добраться до вестибюля, когда двойник взорвался.
Теперь осталось только доложить директору.
— В мозг Серрато, скорее всего, было встроено нечто вроде регулятора с компенсацией поля подавления. Кроме того, он был запрограммирован на взрыв при захвате или уничтожении.
Директор мрачно кивнул.
— Печально, что с Боннером так вышло. Мне очень жаль, — обронил он и, поразмыслив, осведомился: — А как вам удалось спастись?
— Я как раз провожал мисс Кортингтон вниз. Она не выносит вида крови. Задержись я еще на минуту, меня тоже накрыло бы.
— Да, — хмурясь, кивнул директор. — Вероятно. Обидно, что теперь мы не можем допросить Серрато. Раскрыть все его преступления. Обнаружить, что он еще замышлял.
— Некоторые вещи лучше не вытаскивать на свет Божий, — заметил я.
Наши хирурги удалили последние приборы из тела Ребекки Кортингтон. Я навестил ее в палате.
— Прошу извинить за перенесенные по нашей вине испытания… и позвольте поблагодарить вас за службу. Правительство простит вам долг. Пожалуйста, разрешите проводить вас в аэропорт.
Она долго изучала меня, прежде чем кивнуть.
— Согласна.
Минут десять мы ехали в полном молчании. Потом она повернулась ко мне.
— Спасибо за пистолет. Это было так важно для меня.
— Естественно.
Снова молчание.
— Но ты ужасно рисковал, став одним из них, — укоризненно заметила она.
— У меня был план, — мягко возразил я. — Так или иначе, это был единственный способ. Единственный способ вернуть тебя.
Склонив голову на ее плечо, я вздохнул.
— Ты так нужна мне, Ребекка. Твоя сила, твои идеи. Я ни на что не способен без тебя. Я ничто без тебя.
Она улыбнулась.
— Как долго ты знала? — спросил я.
— С самого начала.
Она погладила меня по руке.
— Я узнала бы тебя в любое время и в любом облике, — заверила она и едва слышно добавила: — Джулиан.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Чарлз Стросс
Ореол
Под плазменным жалом корабельного выхлопа простиралось гигантское море облачных вихрей: оранжевые, коричневые и грязно-серые полосы медленными волнами проползали по раздувшемуся горизонту Юпитера. «Сенджер» приближался к перийовию, глубоко погрузившись в смертоносное магнитное поле газового гиганта — вдоль трубы корабля пробегали вспышки статических разрядов, выгибаясь дугами над фиолетовым выхлопным облаком, отражающимся от магнитных зеркал двигателя. Плазменно-ионный двигатель работал на полную мощность по извергаемой массе — сейчас его удельный импульс был почти таким же низким, как и у термоядерного двигателя, зато скорость разгона частиц плазмы была максимальной. Корабль потрескивал и стонал всем корпусом, совершая маневр в гравитационном поле Юпитера. Через час двигатель отключится, и хабитат направится вверх и в сторону, двигаясь к Ганимеду, а потом спустится обратно, на орбиту вокруг Амальтеи, четвертой луны Юпитера — и источника почти всего материала в кольце Госсамера. Обитатели хабитата не были первыми «законсервированными приматами», добравшимися до субсистемы Юпитера, зато они стали первым исключительно частным предприятием. Канал связи здесь работал редко и нерегулярно, миллионы километров вакуума отделяли их от рассеянных в пространстве сотен микрозондов с «мозгами» не умнее мышиных и нескольких механических динозавров, оставленных NASA или ESA [1]. Сейчас они находились настолько далеко от внутренних планет Солнечной системы, что немалая часть ячеек памяти в их системе связи использовалась как буферный накопитель информации: добираясь до Юпитера, новости успевали изрядно устареть.
Эмбер в компании примерно половины проснувшихся пассажиров с восхищением наблюдала за этой картиной из общего зала. По конструкции общие залы представляли собой длинные цилиндры с двойными стенками, расположенные в центре корабля. В трубах между стенками хранился основной запас жидкой воды. В одном из концов цилиндра располагался видеоэкран, показывающий в реальном времени трехмерное изображение проплывающей под ними планеты; на самом же деле конструкторы корабля заложили в торец цилиндра как можно больше материала, чтобы защитить экипаж от частиц, угодивших в ловушку магнитного поля Юпитера.
— Я могла бы там искупаться, — выдохнула Лилли. — Вы только представьте: нырнуть в это море… — В окне-экране появился ее аватар, скользящий вниз по километрам вакуума на серебристой доске для серфинга.
— Какой у тебя замечательный ожог, — фыркнул кто-то. Неожиданно аватар Лилли, до этого облаченный в переливающийся металлический купальник, приобрел текстуру поджаренного мяса и предупреждающе зашевелил пальцами-сосисками.
— И тебе того же желаю. И окну, через которое ты пролез.
Виртуальный вакуум за окном внезапно заполнился телами, по большей части человеческими. Они корчились, извивались и меняли форму, сцепившись в шутливой схватке — это половина детей на борту начала виртуальное сражение, сбрасывая подсознательный страх. Ведь за тонкими стенами хабитата таилась враждебная окружающая среда — тому порукой был поджаренный аватар Лилли.
Эмбер взяла инфоблокнот и вернулась к работе. Ей предстояло заполнить целую кучу бланков и оформить множество документов, чтобы экспедиция могла начать работу. В голове у нее вертелась пугающая мешанина цифр и фактов. Юпитер весит 1,9х10 27килограммов. Вокруг него вращается двадцать девять лун и примерно двести тысяч мелких тел, кусков камней и обломков всяческого мусора, превышающих по размерам фрагменты колец, ведь у Юпитера, как и у Сатурна, тоже есть кольца, хотя и не столь заметные. К ним надо добавить шесть крупных национальных орбитальных платформ и еще двести семнадцать микрозондов — все они, кроме шести, частные развлекательные платформы. Первую экспедицию с людьми на борту ESA отправило сюда шесть лет назад, за ней последовали два геолога-изыскателя и коммерческий корабль, рассеявший по субсистеме Юпитера полмиллиона пикозондов. А теперь прибыл «Сенджер» и вместе с ним три «банки обезьяньих консервов» — одна с Марса и две с околоземной орбиты. Создавалось впечатление, что вот-вот начнется бурная колонизация — если бы не одна мелочь: имелось как минимум четыре взаимоисключающих Великих Плана, как поступить со стариной Юпитером.
Кто-то ткнул в нее пальцем:
— Эй, Эмбер, чем занимаешься?
Она открыла глаза. Это Сю Ань.
— Мы ведь летим на Амальтею, правильно? Но наш банковский счет находится в Рено, поэтому нам надо заполнить все эти бумаги. Моника попросила меня помочь. Это не просто бред, а полный бред.
Ань наклонилась ближе к экрану блокнота и прочла перевернутый текст.
— Агентство по защите окружающей среды?
— Оно самое. «ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ВОЗМОЖНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ», форма 204.6б, страница вторая. Мне нужно «перечислить все непроточные водоемы в радиусе пяти километров от зоны добычи полезных ископаемых. Если шахта пройдет ниже уровня грунтовых вод, перечислить все ручьи, водоемы и реки на расстоянии, равном глубине шахты в метрах, умноженном на пятьсот метров, вплоть до максимального расстояния в десять километров ниже по течению в направлении главного уклона водоносных горизонтов или местности. Для каждого водоема составить список всех подвергающихся опасности или включенных в списки охраняемых видов птиц, рыб, млекопитающих, рептилий, беспозвоночных или растений, обитающих в пределах десяти километров…»