— Мы на месте, — сказал водитель с ноткой удивления.
Координаты были правильными. Вот только колонна исчезла. Там, где ей полагалось быть, сейчас влажно поблескивало тридцатиметровое в окружности пятно осветленного камня.
Подбитые, уничтожившие друг друга боевые машины. Тела солдат.
Но никаких признаков Врага.
Взгляд капитана Тарус и в обычное время вряд ли смог бы выдержать. А теперь — тем более.
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал. — На лице Карпура не отражалось никаких эмоций. — Поэтому давай сразу перейдем к тому, чего не знаю я. А я не знаю, почему и как ты выжил во время прошлого рейда. Вдобавок не получив ни единого ранения. Итак?
— Никак нет, мне…
— Подробней!
— Мне нечего добавить к моему отчету. Я ведь все сообщил еще тогда, сразу. Зачем мне что-то скрывать?
— Именно это, — Карпур положил ему руку на плечо, — меня и интересует. — Ты что, меня за идиота держишь? И ты, и твой дружок Горан? Кто из вас предатель? Или вы оба?
Тарус молчал. Это не могло ему помочь; возможно, в его теперешнем положении это вообще была наихудшая стратегия. Но он действительно не знал, что сказать.
— Мне противно тебя видеть. Убирайся!
Вот этой команды Тарус ожидал меньше всего. Особенно когда уже было произнесено слово «предатель».
Он лежал на своей койке так, как вчера лежал Горан. Только с открытыми глазами.
Ни о чем не хотелось думать. В голову приходили не мысли, а воспоминания. Давние. Или последних дней.
Гигантский белый столб… исходящий от него жар (или тепло?)… смертоносное оружие, безошибочные попадания… Разорванные тела. Кровь. Голос капитана, выкрикивающий приказы… приказ…
— Подъем! Встать, живо!
Это был не Карпур, но — Клее, тоже «один из образцовых».
Тарус вскочил — и тут же хлесткий удар опрокинул его поперек койки.
— Это только начало, скотина! Мы тут погибаем, а ты рта не можешь открыть?!
Удар в лицо. Еще удар.
Кровь.
Тарус не успел парировать очередной выпад — и повалился снова. Встать он сумел с трудом, и о серьезной защите после этого уже не могло быть и речи.
Через несколько секунд Клее поймал его на удушающий захват. Свободной рукой Тарус дважды ударил противника в голову — но тот не ослабил зажим.
— …Оставь. Может, он действительно не знает. Или не помнит.
— Да брось! Давно уже надо было выколотить из него всю правду!
— Это никогда не поздно. И всегда получается.
(Уже можно дышать. Отступает боль в шее, тьма перед глазами.)
— Итак, начнем. — (Чей это голос? Виллара?) — Сам расскажешь или тебе помочь?
— Я… я не знаю, что это было, — едва просипел Тарус. — Просто все внезапно начали стрелять друг по другу и…
Виллар без замаха ударил его под ребра. Тарус, согнувшись, осел на пол.
— Ничего поумнее придумать не мог? — Клее резко пнул его ногой. Виллар повторил этот удар, и некоторое время они словно соревновались.
Звук открывающейся двери. Каскад ударов прекратился.
Горан стоял на пороге и, остолбенев, наблюдал за происходящим.
— Что уставился? Заходи. Видишь, с твоим дружком произошла неприятность. Он, кажется, с кровати упал? Так ведь, Тарус?
Клее двинулся вперед.
Сейчас облака расступились, и капитан, стоя перед главным монитором, мог видеть лик планеты. Сплошная пустыня.
Если через пару дней ситуация не прояснится, он отдаст приказ ее уничтожить. Подобные приказы отдаются не так уж часто: за свою жизнь ему случалось делать это лишь однажды. Но тогда не было другого выхода. Сейчас, кажется, тоже не будет…
Какое-то движение, тень его, будто бы скользнуло по пустыне. Карпур тут же дал максимальное увеличение — но ничего не увидел. Только бег отдельных облаков над бескрайней равниной.
Он опустился в кресло. Нервы шалят? Или что-то действительно там было?
Если даже так — скорее всего, это проделки ветра. Ветра, щебня и песка.
Прежде все было ясно. Враг, мишень… Всегда находилось что-то, во что можно стрелять.
А самая неразрешимая проблема сейчас — почему сразу двое из его бойцов… притом ведь отнюдь не худших бойцов…
И что теперь с ними делать? Энцефалокоррекция? Поздно: надо было сразу, едва лишь они стали на этот свой путь… Что, кстати, за путь? Неважно — все равно он идет поперек приказов.
Значит — ликвидация.
…Нет, на этот раз движение ему не почудилось. И это — «телесное» движение, не песок ветром гонит.
Шестым, двадцатым чувством Карпур ощутил: сейчас Враг нанесет удар. Но нигде не было Врага.
Или…
Да, по пустыне скользнула тень. Потом — еще одна.
Дьявол, да что же это творится с детекторами движения, отключились они, что ли? И что случилось с вахтенной сменой у резервных мониторов? Неужели надежда только на собственные глаза и руки?!
Ну, глаза и руки не подведут…
Энергоразряд с шипением прошил атмосферу — и пустыня под ним словно вскипела. Прямо из ее гладкой шкуры ползли, дыбясь, вершины холмов (пусковых шахт?); недра их распахивались, и выныривающие оттуда бронированные гиганты (существа? боевые машины?), отрываясь от земли, сразу устремлялись к кораблю…
Он стрелял. Он включил сирену тревоги, которая тоже почему-то не сработала автоматически. И он вскрикнул, когда один из объектов, пораженный бронебойным разрядом, вдруг взорвался прямо перед экраном, словно перед самым лицом.
Горан продержался против Клеса не дольше, чем Тарус. Через несколько секунд он уже лежал на полу.
Виллар, похоже, не сомневался в результате. Настолько, что даже позабыл о Тарусе. Не совсем — но достаточно, чтобы проглядеть его бросок.
Он еще только поворачивался, а Тарус уже стоял у оружейного шкафа. И малый разрядник был у него в руке.
— Отпустить! — скомандовал он, наведя ствол на Клеса.
Да, об оружии они не подумали. Но ведь и Тарус о нем до этой минуты не думал: здесь, во внутреннем пространстве корабля, на оружие распространялось полное табу.
— Отойди к стене. И ты тоже. Или мне придется стрелять.
Клее расцепил руки. Встал. И медленно пошел — не к стене, а на Таруса.
— Стрелять? Да, теперь тебе придется стрелять, цыпленок. Вот сюда, — он картинно приложил руку к левой стороне груди. — Или…
Сирена. Сирена боевой тревоги. Все четверо разом замерли, на миг забыв о вражде. Но система оповещения молчала. А ведь никогда не бывало так: капитан всегда отдавал приказ по боевому распорядку на корабле сразу после сигнала тревоги… а чаще — еще до объявления общей тревоги…
В любом случае не настолько они перестали быть врагами, чтобы эти двое могли просто броситься по своим местам (в конце концов, боевой распорядок действует и без капитанских уточнений), а Тарус столь же просто позволил им это сделать. Или все-таки…
Оказалось — не «или». А еще оказалось, что слишком много внимания он отдал Клесу, позабыв о втором.
Бросок. Удар по руке. Выбитый разрядник летит на пол — и через секунду вслед за ним валятся сцепившиеся в ближней схватке десантники, причем Виллар оказывается наверху.
— Давай, Клее!
И тот подхватил оружие. А поскольку рядом с ним сейчас поднимался на ноги Горан, то направил ствол на него. И тут же нажал на спуск.
Прежде чем упасть, Горан замер на полудвижении, словно изумленный тем, что произошло. Грудь его превратилась в сплошную рану.
Тарус вскрикнул, будто разряд пробил его самого. Одновременно с этим по сети оповещения донесся почти такой же вскрик: не команда, а именно возглас, короткий и яростный. Голос капитана.
Словно и его в этот миг насквозь пробил разряд…
Невероятным усилием Тарус перебросил Горана через себя. И тут крейсер тряхнуло по-настоящему — так, будто сразу несколько орудийных разрядов прошли через его броню.
Он захлопнул за собой люк скафандрового отсека.
Как он попал сюда? Этот участок пути стерся из памяти. Вот он прихрамывает сейчас, но следствие это той схватки или его зацепило уже после, в одном из корабельных коридоров?
Он знал, что творится сейчас в этих коридорах.