Еще один сценарист, которого можно причислить к адептам, носит имя Дэн О'Бэннон. Прежде чем принять участие в создании сценария знаменитого фантастического фильма ужасов «Чужой», пятью годами ранее он опробовал практически ту же сюжетную конструкцию в пародийной малобюджетной ленте «Темная звезда» Джона Карпентера, снятой по мотивам их же рассказа, сочиненного еще во время учебы в колледже. Для О'Бэннона и в дальнейшем словно не будет никакой разницы между дорогостоящим голливудским («Голубой гром» и «Вспомнить все») и менее затратным независимым кино («Жизненная сила», «Захватчики с Марса», «Возвращение живых мертвецов», «Крикуны», в последнем он выступил и в качестве режиссера). В небольших проектах куда определеннее чувствуется пристрастие сценариста к черному юмору, натуралистическим подробностям.
Недавно скончавшийся Джефри Боум был заметной фигурой в этом недлинном ряду поклонников фантастики. Его наиболее известная работа — сценарий к фильму «Мертвая зона» по роману Стивена Кинга. Снискала определенную популярность и фантастическая комедия «Внутренний космос», а лента «Заблудшие парни» — наполненный странноватым юмором рассказ о группе молодых парней, превратившихся в вампиров — тоже не без успеха была встречена зрителями. Хорошо известны его фильмы «Индиана Джонс и последний крестовый поход» и «Фантом», которые обладают чертами приключенческих фантазий, что сближает их с комиксами.
Брюс Джоэл Рубин, второй из сценаристов, кто удостоился «Оскара» за мистическое произведение — мелодраму «Призрак», присутствует в титрах и более фантастических картин «Мозговая атака» и «Сокрушительный удар» (в нашем прокате — «Столкновение с бездной»). С другой стороны, Рубин не потерял интереса к теме запредельного существования человека — «Подруга после смерти» и «Лестница Иакова». И не избежал искуса присоединиться к создателям развлекательной сказочной семейной комедии «Стюарт Литтл 2».
Эд Соломон участвовал в написании сценариев «идиотских молодежных комедий» с элементами фантастики — «Билл и Тед: Приключение на «отлично», «Билл и Тед: Мнимое путешествие», «Мама и папа спасают мир», затем занялся перенесением на экран популярной видеоигры «Супербратья Марио». Следующей ступенью в голливудской иерархии стало для него участие в создании суперзрелищной фантастической комедии «Люди в черном». Но огромный кассовый успех отнюдь не помешал сценаристу поработать над более скромным проектом «С какой ты планеты?».
Дин Девлмн, начинавший как актер, а затем подвизавшийся в качестве продюсера, является сценаристом фантастических лент «Универсальный солдат», «Звездные врата», «День Независимости» и «Годзилла». Уже по названиям ясно, что Девлин предпочитал совместную деятельность с режиссером Роландом Эммерихом, все очевиднее склоняясь в сторону мультибюджетных суперпостановочных зрелищ. Хотя на новом фильме-катастрофе «Послезавтра» их союз уже распался.
Согласитесь, что приведенный список сценаристов, которые регулярно трудятся на ниве кинофантастики, совсем невелик. Размывание жанровых и иных границ приводит авторов ко все более очевидной всеядности — никто не хочет замыкаться в рамках определенного жанра и сочиняет порой прямо противоположные по стилистике произведения.
Максим Форост
ЕЩЕ ОДИН ВЕЧЕР ЭКОДЕНДРОНА
Мир сжался, будто взведенная кем-то пружина, и вдруг распрямился — гулко, радостно, как перекаты грома при вспышке молнии. Звездная радиация, нарастая, захватывала собой всю округу. Я резко пробудился, уже предощущая ее пока едва осязаемый жар. Белый кристаллический наст на грунте под ее воздействием вспучился, треснул — и оплыл, растекся, шумно впитываясь.
Я жадно пил. Я распрямил все члены, затекшие за время сна. Жизненные соки потекли во мне с болью — выше, выше, по всему моему телу. Последние дни мне стало так тяжело просыпаться… Я дико хотел пить и вонзался глубже и глубже в сладчайший, полный живой влаги грунт.
Питающие меня отростки так чувствительны! Они трепещут, переплетаются в глубине грунта. Я уже проснулся. Я почувствовал все мои сочлены, разнесенные по площади моей биозоны. Где-то глубоко в грунте, между ледяной водой и мною, я уловил вечную, живую, содрогающуюся под моими рецепторами Корнесферу. И вот теперь уже самой Корнесферой я ощутил сотни и сотни, а после и тысячи собратьев. Вся наша терразона проснулась.
Корнесфера донесла чужой мыслеголос. Я ощутил, почувствовал его в себе. Это была Йеэлль… Не знаю, почему она все время мучает меня. Мне и так уже стало тяжело по утрам…
«Йизстрик, привет. Ты уже работаешь?» — это она мне.
Я не ответил. Стремительно росла радиация. Мне даже казалось, что я чувствовал, как она пульсирует периодическими всплесками. Мне стало больно. Я мысленно охнул. Жгучая резь. От радиации моя кожа лопалась и вспухала почечными наростами, пока Йеэлль без умолку бормотала что-то про Бваом-Бвунгха и конференцию. Я не понимал. Мне было стыдно общаться: опять лучшая часть моих почек взорвалась и раскрылась фруттогенными органами, цветами, инструментом плодородия и воспроизводства. Я задохнулся. Пережил шок, истому, боль. Охнул. Успокоился. Звездная радиация омывала мои тела.
Вот отпустило. Я отцвел. Каждый из моих сочленов завязал в себе свое же геннорекомбинированное продолжение. Так что там говорила Йеэлль? Еще одна конференция? Снова заявление ученого… Из оставшихся почек я развернул побеги моей вегетации и фолиосистему. Я раскрыл кроны на моих сочленах! Я — экодендрон!
Ох… С фолиосистемой я теперь чувствовал, как часто мелькает светотьма — средний диапазон радиационного спектра. Вот свет. Вот тьма. То тепло, то холод. Поток лучей, будоражащий и щекочущий. Отдохновение, вегетативный рост. Родная планетка бешено вертится, подставляя своей звезде бока. Всего пять-семь мельканий светотьмы, и моя фолиосистема окрепла. Я — экодендрон!
Экодендроны шумели, сотрясали своими мыслегласами всю Корнесферу. Живая Корнесфера дрожала и колыхалась, пересылая микроволнами наши мысли и чувства. После Большой Ночи мы радовались, будто не всего одну ночь, а сотни Больших Дней не общались. Как же! Ведь наша полоса, наша терразона проснулась! Хотя Эукалиптос, по-моему, и в самом деле счастлив. Он, правда, живет в той терразоне, где радиация почти постоянна, а экодендроны не спят вообще. Еще был Масличник. Он, как всегда, суетился и плоско шутил. Мы иначе и не зовем его, кроме как по сальному прозвищу. Жеманная Биттцза вертелась над микроволнами чужих чувств и вечно мешала разговорам своим кокетством. Позже всех явился мыслеглас Вьязттополя.
Как ни странно, я не сержусь на Вьязттополя, хотя к нему и ушла моя Йеэлль. Вьязттополь — старый солдат. Он выстоял всю Войну, а я не держал да и не держу на него зла, потому что его мыслеглас всегда весел, общителен и много смеется. Это не первая конференция после Войны. Корнесфера уже гудит от напряжения — микровибрацию я чувствовал даже макушками моих крон. Все знали, о чем заявит сегодня Бваом-Бвунгх, и только удивлялись, почему ученый молчит вот уже более сорока Больших Дней. Экодендроны успели оценить его благородство — он давал своим оппонентам время на подготовку.
Бваом-Бвунгх наконец выступил. Ведущий специалист Джангьлей, сверхдержавы Востока и Юга. Крупнейший умозрительный химик и исследователь неорганики. Он более сорока Больших Суток назад подвергся прямому физическому воздействию. С высоты, из нижних воздушных слоев, его опылили токсичными дефолиантами, в результате чего он утратил всю фолиосистему до последнего листика. Химик еле выжил, а полностью оправился лишь на третий-четвертый Большой День, с трудом развернув себе новые кроны. Он чудовищно истощал, поскольку более трех Больших Суток не был в состоянии питаться звездной радиацией, и в конце концов физически утратил до тридцати пяти процентов сочленов своего организма. Случившееся он расценивал как покушение на его жизнь и обвинял в организации нападения сопротивленцев Дальней Еэуропбы, так и не признавших нового мирного договора.