— А теперь, Маргарет, я хочу ненадолго позаимствовать твое тело. Тебе не будет больно. — И она надела мне на голову небольшую металлическую шапочку, из которой торчали всякие проводки. Они уткнулись мне в голову, но больно не было — как она и сказала. А потом я уснула.
Проснулась я сегодня утром, но это было совсем не следующее утро. Она говорила, что ненадолго, однако сейчас 1990 год, а был 1943-й, а значит, прошло 47 лет. По-моему, это не честно.
Мэгги моргнула. Две слезинки выкатились на ее щеки и скользнули вниз. Она стерла их тыльной стороной ладони, надела колпачок на ручку, которую вернула в тот самый ящик, где и нашла ее, после чего поместила исписанный листок в центральный ящик стола.
Возможно, это снова сон, однако Мэгги так не думала. А еще она начинала понимать, что и ночная встреча с мисс Бреннан — то есть середина ее — сном тоже не была.
Оставшуюся часть утра и начало дня Мэгги посвятила обследованию дома. Иногда какой-то предмет рождал некий намек на воспоминание, которое нужно было еще призвать, однако оно так и не приходило. Неужели она провела в полузабытьи большую часть собственной жизни? Но как в таком случае могло получиться, что она помнит себя только до начала занятий в третьем классе и ничего не знает о себе потом?
В самых недрах глубокого шкафа Мэгги обнаружила несколько прекрасно знакомых ей вещей: книжку репродукций знаменитых картин — в изношенном переплете и с пожелтевшими страницами, хотя помнила ее новой и свежей; свою лучшую куклу, носившую имя Саллиджейн; причудливый цветочный горшок, в котором в гостиной ее бабушки обыкновенно росла аспидистра, и портрет прадеда, который только вчера висел внизу лестницы в ее собственном доме. Саллиджейн оказалась в совершенно запущенном состоянии. Мэгги осторожно обняла куклу и понесла ее в ванную — чтобы умыть и причесать растрепанные волосы.
В полной книг комнате нашлась энциклопедия. Мэгги научилась читать задолго до того, как пошла в школу. Справочниками она научилась пользоваться, по меньшей мере, четыре года назад, а об указателе не знают разве что только младенцы! И все же, усевшись на пол, чтобы установить, как могло такое случиться, она не сумела обнаружить абсолютно ничего, что могло бы объяснить ей, каким образом только вчера — ну, во всяком случае, с собственной точки зрения — она была восьмилетней девочкой и вдруг сделалась пятидесятипятилетней женщиной. Она принялась разыскивать Институт исследования человеческого интеллекта, раз уж ей говорили о нем. В этом ей повезло больше, хотя и не намного. Институт был создан в 1934 году для проведения продольных исследований [5]человеческого интеллекта путем выявления очень одаренных детей и прослеживания их жизненного пути. Хотя обследование более 4000 детей позволило получить огромный объем предположительно ценной информации, никаких результатов так и не было опубликовано. Инвестировавшийся из частного источника институт закрылся в 1962 году.
Вздохнув, Мэгги потянулась к словарю, нашла слово — «продольный», а потом — «инвестирование», но ясности не ощутила.
Чуть погодя ее испугал донесшийся из передней шум. Спустя мгновение она определила его источник: в этом доме возле двери располагался ящик, и вызвавший ее недоумение звук произвели опущенные в щель конверты. Достав почту, она просмотрела конверты. На них значилось имя Фрэнка Моргана. Нет, одно из писем было адресовано мистеру и миссис Морган. Мэгги торопливо вскрыла конверт, даже не задумавшись, имеет ли на это право. Находившееся внутри конверта письмо было отправлено Мэгги и Фрэнку какой-то Джоан. Та просила Мэгги и Фрэнка передать привет Сьюзен. Но Мэгги не знала никого, кто носил бы это имя, за исключением собственной тетки.
Оставалось надеяться, что эта Сьюзен не приходится ей дочерью.
Позвонил тот приятный мужчина, чтобы проверить, как она себя чувствует. Мэгги сказала, что ей не совсем хорошо, однако доктора вызывать не стоит. Упоминание о письме от Джоан доставило ему удовольствие, и Мэгги прочла его вслух. Но, вешая трубку, Мэгги осталась в неведении относительно того, кем же ей приходится Джоан, однако приятный мужчина оказался Фрэнком: она называла его этим именем, и он не возражал.
Потом она пыталась сообразить, когда готовить обед и стоит ли это делать вообще, и тут зазвонил телефон. Женский голос спросил, кто у телефона.
— Мэгги, — поторопилась она с ответом.
— Ах, да. — Женщина вздохнула и воскликнула: — Редьки едки.
«Забавно, — подумала Мэгги. — Эти же самые слова мисс Бреннан произнесла в том моем сне. Зачем ей понадобилось повторять пустые, сказанные во сне слова!»
— Редьки едки, — повторила женщина.
— Что?
В трубке послышался шорох, словно бы на микрофон легла ладонь, и Мэгги услышала женский голос:
— Она не реагирует. Что делать? — После недолгой паузы женщина переспросила: — Реконструкция памяти? А это не…
Трубка на другом конце линии стукнула, и собеседница надолго умолкла. Устав дожидаться ответа, Мэгги положила трубку на рычаг.
Буквально через секунду снова зазвонил телефон.
— Мэгги? — спросил тот же самый женский голос. — Никуда не уходи, хорошо? Возникла небольшая э-э… проблема, и тебе может понадобиться помощь. К тебе кто-нибудь придет.
Мэгги опустила трубку и, щурясь, задумалась.
Перед домом остановился автомобиль. Приглядевшись, Мэгги прочитала надпись на дверце: «Ассоциация потенциальных возможностей человека». Опять нечто вроде Института исследования человеческого интеллекта? Из машины вышли двое. Мужчина был ей совершенно незнаком, однако мисс Бреннан осталась почти такой, какой Мэгги видела ее в последний раз. Прическа ее, конечно, переменилась: завитая челка вышла из моды, и голову мисс Бреннан венчала короткая стрижка, как у манекенщиц, которых Мэгги видела в газете. Вместо синего габардинового костюма и накрахмаленной блузки на ней были свитер и брюки. Двигалась она как молодая женщина да и выглядела она молодо, тем не менее оставаясь той же самой мисс Бреннан, которая тестировала Мэгги почти полстолетия назад. «Тогда что же случилось со мной? — подумала Мэгги. — Почему я выгляжу настолько старше?» Зазвонил дверной звонок, и она выждала пятнадцать секунд, прежде чем открыть дверь.
— Привет, Мэгги, ты помнишь меня? — спросила мисс Бреннан. За ее левым плечом остановился мужчина с большим чемоданом в руках.
Мэгги застенчивая, Мэгги осторожная почуяла беду.
— Простите, нет. — Она надеялась, что ее голос звучит по-взрослому. — Боюсь, что нет.
— Кора Бреннан. А это мой друг, мистер Пальмер. — Мисс Бреннан улыбнулась вежливо и вопросительно. — Могу ли я войти?
Мэгги отступила назад, стараясь не слишком пристально смотреть на гостью.
— Ах, редьки едки, — произнесла мисс Бреннан с тревожной усмешкой в голосе.
— Простите?
— Просто шутка, — сказала мисс Бреннан. — Мэгги, ты знаешь меня. Ты уверена, что не можешь вспомнить?
Мэгги кивнула. Мисс Бреннан опустилась на кушетку; полный незнакомец, мистер Пальмер, плюхнулся рядом, поставив чемодан возле ног. Мэгги присела на ручку кресла.
— Скажи мне, что ты помнишь, — предложила мисс Бреннан. Ее улыбка осталась такой же милой, какой была вчера — нет, столько лет назад, — и она склонилась вперед с таким участием, что Мэгги ощутила, как в глазах ее вскипели слезы. И она немедленно призналась в том, что почти ничего не помнит. Просто она проснулась сегодня и почувствовала себя самым странным образом… однако осторожность, боязнь показаться смешной овладели ею: Мэгги не проговорилась о том, что помнит произведенное в восемь лет тестирование, но сказала, что «забыла» имя своей новой учительницы и собственной матери, и «признала», что сумела определить свое собственное имя из разговоров и по адресу на конверте.
— Я думаю, что нам удастся помочь тебе, Мэгги, — негромко проговорила мисс Бреннан.
5
Продольные исследования — отслеживание изменения разных функциональных показателей на протяжении жизни одного и того же организма, с момента его рождения до момента смерти. (Прим. ред.)