Города детства уже не было. Райцентр оказался таким же мегаполисом, только меньше, грязнее и скучнее. И люди в нем были подстать городу. Даже еще хуже.
Клим помотал головой, отгоняя скверные мысли. Обычно черти входят в комплект с белой горячкой, его вариант еще провальней. А может, совсем наоборот? В конце концов, переговоры еще не сделка.
Кроме того, с нечистой силой можно общаться не только с помощью креста.
Он улыбнулся — впервые за целый день, вышел на улицу, сорвал с ближайшего дерева маленькую веточку с уже клейкими почками и быстро вернулся в дом.
Веточка была пристроена прямо перед монитором.
— Продолжаем? — радостно воскликнул черт, только появившись на экране, но тут же сморщил рожу.
— Ой…
Теперь можно было и рассмеяться. Странно, у Клима резко улучшилось настроение.
— Надо бы профессору написать, жаль, адреса не знаю. Опыт in anima vili. Осины боятся не только упыри. Доказано!
Рогатый пожевал черными губами, попытался улыбнуться.
— Зачем же так?
— Визитная карточка города! — весело пояснил Клим. — В Киеве — каштаны, в Одессе — акации, а у нас…
Он кивнул на веточку. Действительно, по давней традиции улицы райцентра (прежде — уездного города, еще раньше — казацкого села) были засажены именно осинами. До покупки нового компьютера Клима это очень удивляло.
— Будто не знаю, — так и не улыбнувшись, буркнул черт. — Всем нашим в этих местах, между прочим, день за три считается. И то добровольцев не найдешь… А ты о каком профессоре говоришь?
Клим был доволен. Кажется, первый раунд остался за ним.
Профессор, носивший совершенно невероятную фамилию Химерный, преподавал на их факультете историю. Специальность, ради которой Клим поступил в университет, была дальше от Клио, чем черт от алтаря, но Химерный Профессор, как прозвали его студенты, умел заставить себя слушать. Огромный, громогласный, невероятно ироничный, он приводил первокурсников в настоящий шок. Не понимая, зачем это нужно, они все же коротали вечера в библиотеке, конспектируя «Повесть временных лет» и заучивая наизусть строфы «Энеиды» великого Ивана Котляревского.
«Энеида» Котляревского, которую профессор использовал как пособие по изучению казачества, и привела первокурсника на спецкурс по украинскому фольклору, читаемый все тем же Химерным. Тут уж Клим увлекся не на шутку. Не только фольклором, конечно. Прошлое, так мало напоминавшее о себе в огромном городе, вдруг встало перед студентом, словно Вий перед Хомой. Пугающее, но так и зовущее: «Взгляни!».
На исторический факультет Клим не перевелся, но с Химерным Профессором общался до четвертого курса. Потом тот исчез. Почему и куда, Клим так и не узнал.
Осина — мелочь. Из лекций, а потом и бесед, студент запомнил куда больше. Возможно, это и стало одной и причин, заставивших Клима в конце концов вернуться домой. Под голубым весенним небом земля казалась роднее. Но вместо Вия прошлого его встретило совсем иное.
— Осина, значит, — кивнул черт, так и не дождавшись ответа. — Ладно, симметричный контрудар. С твоей документацией я ознакомился прямо тут, прочитал с жесткого диска…
Пауза, очевидно, требовалась для того, чтобы Клим осмыслил сказанное.
Он осмыслил.
— С долгами ты, конечно, расплатился бы, — черт дернул пятачком, словно принюхиваясь. — И то, что последняя сделка сорвалась, еще не беда…
Пора было давить на «Power». Не просто давить — выдернуть вилку из розетки, грохнуть системный блок о паркет. Только что толку? Завтра он откроет холодильник…
— Но вот твои партнеры… С одним ты поссорился, и он, кажется, не прочь тобой позавтракать.
На этот раз рогатый облизнулся. Клим успел заметить черные пупырышки на самом кончике языка.
— И позавтракает. А второй партнер… Уточним — партнерша…
— Заткнись! — тихо, но четко проговорил Клим.
— Зачем же так? — рогатый удивленно моргнул. — Можешь просто выключить машину. Ах, не выключаешь? Тогда смотри!
Рожа исчезла. Вместо нее по экрану поползи цветные снимки, как на старом диапроекторе. Клим вгляделся, и ему стало плохо.
— Когда истекает срок ультиматума? — из динамиков послышался сочувственный вздох. — Подсказать? А ты смотри, смотри! С этой дамой тебе придется пойти в ресторан, потом она отвезет тебя на своей «Вольво» домой. Там у нее сауна, маленькая такая. Фотографии, кстати, именно оттуда.
«Даме», а точнее компаньонше Клима Галине, было за пятьдесят. Фотографии ясно показывали, что она не зря покупала одежду исключительно в Париже.
— Выводы! — черт вновь продемонстрировал когтистую лапу и принялся загибать пальцы. — Первое. С деньгами плохо. Второе. Партнеры не помогут и, скорее всего, пожертвуют именно тобой. И третье…
— Заткнись, — повторил Клим уже без всякой надежды.
— И третье, — рогатый повысил голос. — Чтобы выкрутиться, ты скоро отправишься в упомянутую сауну и станешь ублажать даму, тоже упомянутую. Рассказать, как это будет? Между прочим, не поможет, мужчины ей надоедают в лучшем случае через месяц…
Палец наконец-то смог надавить на нужную кнопку.
Второй раунд явно остался за чертом.
На главной улице было темно. Фонари, поставленные ради полувекового юбилея революции, намертво погасли к ее семидесятилетию. Светили лишь огни баров — в последние годы их открывали на каждом шагу. Клим, человек деловой, был уверен, что почти все эти «точки» прогорят, но вышло иначе. Огни вывесок по-прежнему светили, за столиками кучковались безвкусно одетые хлопцы и девочки с безумными глазами.
Наркотиками торговали почти в открытую. Девочки с безумными глазами охотно садились в иномарку за один «корабль» с коноплей на борту.
Клим вспомнил, как Химерный Профессор со смаком повествовал о том, чем был справжний казацкий шинок. Он вообще не спешил говорить серьезно. Что ели, как пили, где гуляли — и лишь потом, словно нехотя, о главном.
— Вы считаете, что жизнь тогда была лучше? — не выдержал Клим, когда о главном все-таки поговорили. — И люди лучше? Мы все «славных прадедов великих правнуки поганые»?
Профессор нахмурился, качнул седоватой головой.
— Нет, хлопче, не все так просто. Кому-то без телевизора и рай не рай. Каждый ищет в жизни свое. Тогда… Тогда людей было меньше, значит, каждому доставался целый валун, который ему приходилось нести до самой смерти. Сейчас кирпичиком обходятся. Груз большой — но и награда большая. Потому и ели-пили всласть, и жизнь была вкуснее. Понимаешь? А телевизор… Кто спорит, нужная вещь, но поглядел бы ты настоящий вертеп, из тех, что киевские студенты ставили!..
— Дядьку! — иззябшая на вечернем ветру малолетка подбежала к Климу. — А повеселимся, дядьку! Десять «баксов» за час… Ой!
«Ой!» — потому что узнала. Дочь соседки, запойной пьяницы, продавшей даже двери от хаты.
Дивчина отбежала, но недалеко. Мол, не проговоришься же ты, дядько Клим! И я, если чего, молчать буду. Сочтемся, свои ведь люди!
Клим вдруг подумал, что хорошо бы поговорить с профессором. Тогда, в пору их знакомства, настоящая жизнь уже давала трещины. Многие радовались, ожидая невиданных перемен, но Химерный лишь хмурился. На прямой же вопрос предлагал список книг по истории любой революции, хоть Французской, хоть той, что ближе.
Дома возле главной площади все еще белели предвыборными плакатами. Климу тоже предлагали избираться, причем сумму за место в городском совете просили просто пустяковую.
Он постоял возле сырой речки, долго смотрел на уродливый железный мост, напоминавший пляжный лежак, глядел в привычное звездное небо.
Его город, его земля…
А что сказал бы пращур, усатый и чубатый, расскажи ему Клим о своих бедах? Мол, чего выбрать, диду? Душу черту продать — или пойти в наложники к злобной дуре-бабе? А может, плюнуть на все, закинуть за плечи котомку, побрести битым шляхом, распевая «Лазаря»?