Лейтенант дает увеличение.
— Местные подзабыли, — говорит он, — а еще полвека назад в этой зоне добывали торф. Поэтому топь не однородна. Там множество заболоченных впадин разной глубины и относительно сухие участки между ними. Видите, целый остров? На нем развалины, это лагерь торфоразработчиков. Ничего примечательного, куча гнилых бревен.
— Вы спускались туда?
— Спасатели обследовали развалины очень тщательно, — уклончиво отвечает лейтенант.
— Я спрашиваю, там ногами кто-нибудь ходил?
— Спускался один из спасателей, осмотрел бревна, ничего не обнаружил. Вообще, с такой подробной картой, что получилась в результате поисков, я бы даже рискнул пройти болото пешком насквозь. Правда, в этом нет никакого смысла, раз мы не нашли девочку с воздуха. Карту вам согнать?
— Давай, пригодится, — Билли пододвигает свой ком, я тоже.
— Сразу говорю, я брал с собой в поиск детский браслет, — продолжает лейтенант. — Он работал нормально. И в электромагнитном плане болото мертво. Животных крупнее водяной крысы мы тоже не засекли.
— Все равно какое-то дерьмо там сидит, — говорит Билли. — Ну, познакомишь нас с мамой Сары?
— А что делать-то, — вздыхает лейтенант. — Придется. На мне висит ребенок, пропавший без вести. Честное слово, уж лучше труп!
Дом Сэйеров стоит на отшибе. Это длинное, приземистое строение. Половина крыши густо утыкана антеннами, другую половину занимает паркинг с маячками ночной привязки, сейчас пустой.
Вокруг дома буйно цветет всякая ерунда, посаженная, на первый взгляд, совершенно хаотично.
— Побудьте в машине пока, — говорит лейтенант и скрывается в зарослях.
Билли, не отрываясь, смотрит на север. До того самого леса отсюда мили полторы по открытому пространству.
— Беспокоит? — спрашиваю. — У меня чего-то как будто чешется.
— Там оно, — цедит Билли сквозь зубы.
— А ведь кусается, наверное! — это я храбрюсь.
— Стволы надо, — говорит Билли. — Застрелю дерьмо, хлоп его железку.
— Хорошая идея. Лейтенанта тряханем?
— И что он нам даст? Пару гладкостволок? Свои надо.
— Сдурел?! Да мы… Да он… Да мать твою! — я временно лишаюсь дара членораздельной речи.
— Я с дробовиком в болото не полезу, — говорит Билли.
Уж когда Билли отказывается, значит, Билли отказывается. Смело можешь отправляться поискать бензину.
Почти уверен, у Билли дедушка — африканский царь. Не умеют простые люди так жестко стоять на своем. Когда Билли ходил моей «правой табуреткой», одна только субординация и выручала. Сейчас я тоже формально старший в паре, но это, скорее, означает, что именно на мою голову падают самые большие и тяжелые шишки.
К счастью, угодив в тупик, я становлюсь в десять раз хитрее, чем обычно. Вот и теперь решение находится мигом.
— Нам по-любому надо идти в лес пешком и без эскорта. Лейтенанта отправим в участок, пусть там сидит, ждет команды поднимать людей. Для страховки подгоним сюда мою «тэшку». И спокойно возьмем из багажника стволы.
— Ну, видишь, — ухмыляется Билли, — и чего ты разнервничался, хлоп твою железку?
— Как-то мне стрёмно, — говорю, — разгуливать по мирной американской глубинке с пушкой, которой нет в природе.
— А гонять на машине, которой в природе нет, тебе не стрёмно?… Мы еще и комбезы напялим, — обещает Билли. — Не хочу москитов кормить. И пиявок.
— Черт побери, ведь увидят — замучают вопросами. За нами полгорода в бинокли следить будет. С каждой подходящей крыши!
— Да хоть в телескопы. Ты боишься удивить эту страну, Ванья? Не бойся. Америка отучилась удивляться. Вот, по городу ходит черный маг Билл Мбабете, размахивая Всевидящим Камнем, и публика рукоплещет, хлоп ее железку! И ждет не дождется, когда ты свой камушек предъявишь! Все штатно, Ванья, осознал?
— Билли, ну почему ты такой зануда, а?
Говорю-говорю, а самому вроде легчает. От одной мысли о штатной пушке, на владение которой неплохо тренирован, я смелею. Обычно у меня инстинкт самосохранения ого-го. Еще крепче, чем сила воли. Поэтому и командирами экипажей ставили таких, как я, а не таких, как Билли.
Впрочем, и по части пилотажа я Билла сделаю. С некоторым усилием, но сделаю.
Появляется лейтенант, потный и взъерошенный. Стучит по оконному стеклу.
— Идемте, — говорит. — Миссис Сэйер согласна побеседовать.
— Она-то, надеюсь, не известный физик? — интересуется Билли, вылезая из кондиционированной прохлады на жгучее солнце.
— Не известный, — лейтенант хмыкает. — Просто физик, у мужа на побегушках. И тоже не восторге от идеи привлечь вас к поискам. Но она, в первую очередь, мать, и я ее уболтал.
— Ну дела, соси бензин… — сокрушается Билли.
Как многие сильные мужчины, повёрнутые на романтике космических далей, Билли терпеть не может тех, кто не верит в чудеса.
Вторник. До полудня
Дальше прихожей нас не пригласили.
— Ну? — спросила миссис Сэйер.
Выглядела она лет на сорок и не производила впечатления женщины, у которой погибла дочь. Скорее, женщины, которая десятые сутки в непрекращающейся истерике.
Была миссис Сэйер растрепана, босонога и одета в какую-то бесформенную рухлядь.
Мы ей сразу не понравились.
— Покажите мне Сару, — попросил Билли.
— Что?
Не знаю, как лейтенант ее «убалтывал», но, увидев нас, миссис Сэйер, похоже, расхотела сотрудничать. Думаю, ее сейчас коробило от одного вида любого человека, мало-мальски довольного жизнью.
Билли под взглядом женщины сутулился и прятал руки в карманах. Снять камень с шеи он и не подумал. Здесь этот цирковой номер только все усугубил бы.
Я буквально слышал, как Билли перебирает в уме слова. Одна неудачная фраза, даже интонация, могла спровоцировать женщину. Несчастная только и ждала, на кого бы обрушить накопившуюся злобу. Город ее дочь похоронил и забыл, лейтенант надеялся отыскать в лучшем случае труп, а тут явились мы, чужаки — вот нам и по шеям за всех сразу.
— Миссис Сэйер, я же вам объяснил… — начал лейтенант.
Надо было взламывать ситуацию. И быстро.
Я покачнулся, буркнул: «О, черт…», закатил глаза и тяжело оперся плечом о стену. Миссис Сэйер удивленно посмотрела на меня. На миг она раскрылась, тут я ее и поймал. Взял на жалость.
— Давай, Билли, — прошептал я.
Билли шагнул к женщине, застывшей неподвижно, схватил за руки, положил ее ладони себе на виски.
У меня за спиной пятился к выходу лейтенант.
Время растянулось. Где-то тикнули один раз антикварные ходики. В гостиной. Эти часы купил на гаражной распродаже дед миссис Сэйер.
Она была несчастлива. Ей не нравилась роль тени удачливого мужа. И роль послушной жены мужа. И роль матери странной девочки. Эти три ипостаси убеждали миссис Сэйер в том, что она какая-то неполноценная. Другим женщинам удавалось реализоваться в профессии, у них были милые, домашние мужья и росли нормальные дети. А Вере Сэйер не повезло. И она ничего не могла изменить.
Потом она нашла отдушину — поверила, что у ее дочери не отклонение от нормы, а редкий дар. Заново подружилась с девочкой. Стало легче.
Она мечтала уехать в большой город. Там бы у нее все получилось.
Девочку она забрала бы с собой.
А теперь у нее и девочки не стало.
— У-у, — промычал Билли. — У-убегаем.
Он уже стоял рядом, держа меня под руку.
— Вам нехорошо… Иван? — спросила Вера Сэйер.
Наконец-то американка произнесла мое имя правильно.
— Спасибо, не беспокойтесь, миссис Сэйер. Акклиматизация. Я всю прошлую неделю проторчал в Анкоридже. А здесь такая жара… До свидания, миссис Сэйер.
Мы выскочили из дома, шатаясь и пыхтя.