— То есть мы в резерве?
— Да все в резерве! Я в резерве, ты в резерве…
— Тогда соси бензин, Джонсон!!! Коленвал тебе в задницу! И галлон отстоя в рот! И канадского енота, десятью грузовиками перееханного, гнилого, тухлого — на воротник!
— Фу-у… — Джонсон помахал рукой перед лицом. — Ты на работу выйдешь в понедельник?
— Да-а, хлоп твою железку, да!
— Зачем, Джонсон? — спросил я. — Ответь: для чего тебе понадобилась эта безумная гонка? И какого черта ты стравил нас с Мастерсом?
Джонсон уставился на меня синими глазами, похлопал длинными ресницами и сказал:
— Ты действительно совсем никакой, Ванья. Надо тебе отдохнуть. Все дело в девочках. В маленьких девочках. Ты принимаешь их слишком близко к сердцу. Наверное, это нереализованное отцовство мучает тебя, Ванья. Ничего, сам родишь — осознаешь!
Он повернулся и направился к «грифону».
Билли встал.
— Пойду в город, что ли, — буркнул он, разминая колени. — Пешочком. Заберу машину со стоянки, душ приму, к Клариссе загляну, спрошу, как дела… Знаешь, Ванья, насчет «стравил» — ты зря. Джонсон просто нас поторопил. Вряд ли он думал, что Мастерс устроит тут локальный конфликт.
— Угу, он просто хотел выпихнуть Сару с Земли немедленно и любой ценой. И накрепко привязать девочку к нам с тобой. Мы же ее защитники. А это… — я обвел рукой поле побоища, — так, издержки, да? Он все рассчитал. Он даже на болоте побывал и метку на пне оставил. Чтобы там сошлись линии нескольких судеб, и кого-то из нас возле пня заглючило! И мы поверили в уникальность своей миссии! Умненький Джонсон! Но вот эту бойню здесь я ему не прощу. Могли погибнуть люди. В огромном количестве. И мы с тобой. И Кларисса чудом не схлопотала пулю от охраны. Ответь, Билли, черный маг без хреновины — оно все того стоило?!
— Ваня! — раздалось в дверях. — Ты устал. Иди спать. Я постелила. Или хочешь сначала поесть?
Билли почесал в затылке.
— Наша миссия действительно была уникальная, хлоп твою железку, — сказал он. — И я надеюсь, что дело того стоило. А ты это… отдыхай. И хватит мучить себя вопросами, на которые нет ответов. Миссис Сэйер, до свидания, я появлюсь завтра.
— Давайте пораньше, — сказала Вера. — Если Ваня сможет водить машину, уедем отсюда еще до обеда. Нам здесь больше нечего делать. А Сара, когда вернется, сразу увидит, где мы живем. Я права, Ваня?
Она присела на корточки рядом с креслом и уткнулась лбом мне в щеку.
Билли набрал воздуха в грудь, но я его опередил.
— Соси бензин! — сказал я.
Как многие взрослые мужчины, Билли сентиментален, но старательно прячет это. Защитная реакция у него простецкая — он ёрничает. И способен ляпнуть что-нибудь вроде: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!».
А я этого терпеть не могу.
КРУПНЫЙ ПЛАН
Пять пальцев одной руки
Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко. «Пентакль». ЭКСМО
Из всех романов великолепной украинской пятерки лично мне больше всего нравился «Рубеж», который как раз и был написан впятером. Каждый соавтор выводил в нем свою, милую сердцу, мелодию — в результате вещь прозвучала сложно и слаженно. Аналогов этой масштабной и многоплановой эпопеи у нас не было, пока не появился «Пентакль» (М.: ЭКСМО, 2005. Серия «Триумвират»), с отдельными рассказами-главами из которого читатели «Если» уже имели возможность познакомиться в октябрьском номере прошлого года.
«Пентакль» — вещь несколько в другом роде. В ней сильнее элемент игры (предполагается, что мы должны угадывать авторов каждой новеллы), он фрагментарен — каждая новелла представляет собой законченный сюжет. Но мозаичные фрагменты истории и современности «Нового Миргорода» — районного центра Ольшаны — складываются в цельную многокрасочную картину. Ольшаны — микромодель Украины, мир-город, пользуясь терминологией самих авторов. Здесь стояла панская усадьба с крепостным театром и садом с мраморными девками; выращивал экзотическую бахчевую культуру — арбузы — инфернальный немец-управитель; гуляли запорожские казаки, позже — отряд красноармейцев во главе с товарищем Химерным и отряд белогвардейцев во главе со штабс-капитаном Вершининым и ротмистром Клюке фон Клюгенау. И уже на излете XX века здесь жили бухгалтеры и «челноки», парикмахерши и сапожники, бизнесмены и сантехники… словом — люди.
«Пентакль» не летопись, а мифология: вместо арбузов на баштане лежат головы мертвецов; штабс-капитан и ротмистр, разгневав местного колдуна, обречены вечно скитаться между мирами; на сельском погосте раз в год воскресают и мирно беседуют бывшие классовые враги… Да и в нынешних, современных Ольшанах немало практикующих ведьм с мобильными телефонами, оборотней в погонах (в буквальном смысле), а бывает, что и африканская черная магия вмешается в судьбы горожан. Ольшаны — город маленький, герои новелл не раз пересекутся друг с другом, еще теснее сплетая нити повествования…
Новеллы нынешних Ольшан самые страшные — именно за счет обыденности, узнаваемости среды, в которой прорастает Инферно. Мачеха-оборотень и падчерица-колдунья, убийца-парикмахерша, Карлсон-удавленник, живущий в подвале… Зловещий санаторий «Ладушки», комната страха в парке, где происходят вещи «по-страшней, чем харакири».
Пентакль (он же — пентаграмма) — именно та магическая фигура, при помощи которой гётевский Фауст поймал Мефистофеля. Вот и здесь без черта не обойдется; только будет он пользоваться вполне современными средствами — компьютером, например. И профсоюз ведьм здесь есть — куда же ведьмам без профсоюза… И «корни домов», подобно мрачным подвалам человеческого подсознания, здесь будут населены жутковатыми существами, которым нет названия даже в богатой украинской мифологии.
Традиция украинской фэнтези восходит к Николаю Гоголю — авторы «Пентакля» в своих новеллах не раз сошлются на него; некоторые истории являют собой прямое продолжение или интерпретацию гоголевских «Вия», «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода». Насколько удалась такая перекличка — судить читателю; я же отмечу только, что казаки из «Проданной души» все же выглядят гораздо сусальней и безобидней кроваво-роскошных запорожцев Гоголя.
«Пентакль» вообще интересен тем, что ломает стереотипы — от стереотипа «славянской фэнтези» с ее псевдобылинной стилисткой до стереотипа «авторского почерка». Лично я не берусь гадать, кто автор той или иной новеллы. Сами же соавторы утверждали, что здесь имел место элемент розыгрыша — киевляне и харьковчане имитировали стиль друг друга, обманывая ожидания читателя. Что ж, вырваться из привычных рамок полезно и для тех, кто пишет, и для тех, кто читает.
А вот обширное послесловие В.Бычинского, объясняющего, как именно, с его точки зрения, следует понимать ту или иную новеллу, мне показалось совершенно лишним. Тем более, что пересказ всегда упрощает произведение.
Многотомные эпопеи и сериалы, растиражированные в последнее десятилетие по сугубо коммерческим причинам, не то чтобы дискредитировали крупную форму, но заставили наиболее ярких наших фантастов искать ей некую альтернативу. Только за последний год в отечественной фантастике появилось несколько «романов в новеллах», сразу причисленных к литературным удачам — «Портрет кудесника в юности» Евгения Лукина, «Алмазный дождь» Юлия Буркина, «Академонгородок» Александра Бачило, «Песни Петера Сьлядека» Г.Л.Олди.
«Пентакль» наверняка не затеряется даже на этом фоне.
Мария ГАЛИНА
КРИТИКА
Джек Чалкер
Демоны на радужном мосту; Бег к твердыне хаоса; Девяносто триллионов Фаустов
Москва: АСТ — Люкс, 2005. — 813 с. Пер. с англ.: И.Тетерина, М.Николаев, А.Нестеренок. (Серия «Золотая библиотека фантастики»). 7000 экз.
Так уж случилось, что русское издание «Кинтарского цикла» совпало со смертью Чалкера, превратившись в своеобразное посвящение фантасту.