Но садист выкарабкался, а Игорь Николаевич оказался на голодном пайке. Он привык каждый день проводить на берегу четыре часа, он больше не мог без этих четырех часов! Они стали его кислородом, дающим возможность просуществовать рабочий день. Попытка обойтись полутора или двумя часами была мучительна. Все казалось, что стоит ему уйти, как не знающие о его затруднениях мужики в заводи тут же примут и сплавят вниз труп врага! Но если продолжать роскошествовать, годовой абонемент окончится куда раньше срока.
Игорь Николаевич продал телевизор, продал оставшиеся после родителей фарфоровые фигурки и купил по розничной цене двести часов. А потом узнал, что можно подрабатывать на дому — раскладывать рекламные проспекты по конвертам. Платят немного, но вместе с зарплатой это позволит взять абонемент класса «В». Целых сорок часов обычного времени или пятьдесят — льготного!
Он целую неделю раскладывал проспекты, но деньги нашли другое применение — он вдруг неожиданно для себя стал всерьез ухаживать за Евой и врачевать ее маленькую драму: Сидорчук, с которым у нее за время ожидания сложился роман, и отнюдь не платонический — она даже пару раз ночевала вместе с ним в отеле, дождавшись врага и получив чайник, исчез. То есть ни разу даже не позвонил.
Игорю Николаевичу нравилось, что она выбирает мужчин из числа зрителей, а прочие ей не интересны. Да и как могут быть интересны люди, живущие в какой-то беспамятной суете?
Он неторопливо двигал вперед этот милый роман и смел уже надеяться на взаимность. За пределами Центра восточной мудрости он бы просто не решился предлагать такой красавице, как Ева, свое мужское внимание. Но берег — о чем, кстати, он и в «Свете ожидания» прочитал — способствовал сближению душ, здесь нередко возникали супружеские союзы. На сей предмет Центр восточной мудрости даже выправил лицензию на регистрацию браков. На регистрацию разводов, кстати, тоже.
Игорь Николаевич все же понимал, что может предложить лишь свою бренную плоть — имущества и просто денег он не имел никогда. Поэтому малость колебался. И Ева ободрила его тем, что как бы случайно обмолвилась — ее враг из породы долгожителей, а всякие аварии и теракты случаются отнюдь не по заказу. То есть они имели впереди еще немало лет и могли провести их очень даже приятно — в отеле для супружеских пар предлагалась пятидесятипроцентная скидка.
Но нелепый, как ему и полагается, случай сбил вагончик Игорева счастья с пряменьких рельс и погнал по бездорожью.
Это случилось в офисе, посреди рабочего дня. Игорь Николаевич трудился, ничего не замечая. Компьютерные гонялки и стрелялки он давно уже стер, и на экране мельтешили только таблицы бухгалтерской программы.
Вдруг Игорь Николаевич уловил странный запах. Была в нем, этом несколько неприятном запахе, отчетливая нотка тревоги. Игорь Николаевич принюхался и выскочил из своего стеклянного закутка с криком:
— Кто поджег мусорник?!
Только что прошедший мимо с кем-то из любимцев шеф повернулся, и во рту у него Игорь Николаевич увидел новенькую трубку.
Запах распространял именно табак, тлевший в трубке, и Игорь Николаевич с опозданием вспомнил, что это такое: латакия, знаменитый пиратский табачок, который продавался точно таким, каким был в восемнадцатом веке, то есть не ароматизированным.
Осознав это, Игорь Николаевич в растерянности приоткрыл рот.
Кто же мог знать, что проклятый шеф, заведя дорогую трубку, начнет именно с латакии?!
От осознания кошмарности ситуации Игоря Николаевича вдруг разобрал смех. Он громко засмеялся, а прочие сотрудники испуганно повыскакивали из закутков.
Через весь офисный зал полетел шепоток — про подожженный мусорник. И послышалось сдержанное фырканье.
— Ну, все! Все! С меня хватит! — выдернув изо рта трубку, воскликнул шеф. — С завтрашнего дня! По несоответствию!..
И это было, увы, чистой правдой — Игорь Николаевич не имел нужного для работы в таком офисе диплома, он получил лишь странную цветную бумажку об окончании подозрительно коротких менеджерских курсов.
В тот же вечер автомат, куда Игорь Николаевич, выходя из Центра восточной мудрости, вставлял свою карточку, предупредил: осталось всего пятнадцать часов. Как и было обещано контрактом.
Вместо приятного ожидания Игорь Николаевич отправился искать завербовавшего его юношу. Ему было неловко начинать с сообщения об увольнении, и он стал заезжать издалека: а что будет с трупом врага, если, скажем, труп уже приближается к заводи, и в тот же час кончается срок действия абонемента, а новый не приобретен?
— Мне очень жаль, но тогда, возможно, ваш враг увидит, как по реке проплывает ваш труп, — скорбно отвечал юноша.
— Ч-черт… У меня неприятность. Меня, кажется, увольняют… — признался наконец Игорь Николаевич и тут же, набравшись наглости, стал проситься на работу в Центр восточной мудрости.
— У нас очень строгие критерии отбора, — без всякого сочувствия заявил юноша. — Возраст — до тридцати, знание трех языков, компьютер, водительские права…
— У вас женщина сигареты продает! Что — и у нее три языка?!
— Не надо повышать голос. Она — доктор наук, химик экстракласса. Мы пошли ей навстречу. Английским, кстати, владеет свободно. А вы?
Игорь промолчал.
— Не расстраивайтесь, — сказал юноша. — Найдете работу — приходите к нам опять. А пока…
Он достал смартфон и вывел на экран информацию.
— Пока у вас целых четырнадцать часов. Используйте их. Приятного ожидания!
Ничего себе, приятное…
И, главное, именно эта новость привела Еву в смятение. Да такое, что, с одной стороны, лестно — любовь такой женщины для Игоря Николаевича была совершенно незаслуженной драгоценностью, — а с другой стороны, даже неловко…
— Мы что-нибудь придумаем, слышишь? — шептала Ева. — Ты можешь прийти сюда, а потом просто взять и не уйти. А я буду приносить тебе еду, хочешь? У меня есть спальный мешок, я его как-нибудь сюда протащу…
— Глупенькая, я же в базе данных, — держа ее за руку, отвечал тронутый Игорь Николаевич. — А распределение трупов по рукавам тут компьютеризированное. Как только истечет мой срок — труп врага, если он появится, отправят сразу в большую реку.
— А как было бы здорово… — начала и осеклась Ева.
— В спальном мешке?
Оба засмеялись, глядя друг на друга. Чудо, чудо свершилось на берегу — двое нашли наконец друг друга. Потом Игорь Николаевич протянул руку за спиной у Евы — и вот они уже сблизились, уселись в обнимку, не спуская глаз с реки.
Так они сидели до вечера, а потом освободили кресла (где-то в электронных внутренностях тотчас же это было отмечено) и пошли вверх по склону, по красивой изогнутой дорожке, туда, где за кустами были видны крыша и верхние окна отеля.
По дороге впервые поцеловались.
И потом Игорь Николаевич то и дело повторял себе: нельзя, нельзя, нельзя, досидев оставшиеся часы, терять Еву навеки! Надо было что-то предпринять.
Ева оказалась жаворонком — она уснула еще до полуночи. Игорь Николаевич тихонько вышел из отеля и спустился к берегу. Пейзаж был знакомый — большинство кресел пустует, ожидающие дремлют, светит всего один прожектор — этого хватает. Если приплывет чей-то враг — конечно, зажгутся остальные пять.
Игорь Николаевич обогнул кресла и нахмурился — между ними и растительностью на берегу было добрых пятнадцать шагов. А поди знай, на что нацелены телекамеры. После того, как один спятивший клиент бросился на своего усопшего врага с ножом, во-первых, установили в здании центра аэропортовскую подкову, во-вторых, включили в контракт пункт об умышленной порче трупа врага, ну а в-третьих, со всех содрали по четыре часа на установку дополнительных телекамер.
На корточках, по-обезьяньи опираясь на руки, дико озираясь и замирая от каждого шороха, Игорь Николаевич добрался до места, где река делала поворот. Там он выпрямился и уже обычным шагом подошел к заводи.