Губы его кривились в улыбке, но глаза оставались холодными.
У Макаби пересохло в горле. Он отпил шерри.
— Я занимался исследованием, связанным с проблемой черных дыр. Действительно, это имело отношение к вопросам границ энтропии, но…
— Ваши исследования обнаружили ошибку в моей теории, Макаби. Определение границ. Телбронд из Массачусетского технологического развил вашу теорию в докладе, с которым он выступил после меня. Я доказал, что мой метод уменьшит энтропию всего вещества, находящегося внутри системы. А Телбронд указал на то, что энтропия стенок системы, в которой содержится это вещество, увеличится и сведет на нет уменьшение энтропии вещества. — Его губы задрожали. — Общая энтропия в моей системе возрастет, а не сократится.
Макаби молчал, не в состоянии отвести взгляд от лица Гарниша. Рука, в которой он держал стакан, вспотела.
— Телбронд разрушил мою карьеру. И сделал он это, используя вашу работу, Макаби. Это теперь тоже часть истории, — Гарниш говорил бесстрастно — как ученый, подводящий итог эксперимента. Если он что-то чувствовал, его лицо этого не выдавало.
Однако по спине Макаби пробежал холодок.
— Доктор, я понятия не имел о том, что Телбронд использовал мои ранние работы против вас.
Гарниш прервал его, подняв руку.
— Я вас не осуждаю, я просто констатирую факт. После конференции меня высмеивали везде: на симпозиумах, на факультете. В конце концов мне отказали в финансировании.
Хозяин встал и подошел к маленькому окну. Куски грубой ткани, висевшие на кривом карнизе, служили занавесками. Его взгляд устремился куда-то вниз, на улицу. Неловкая пауза, уродливая, как тряпки на окне, повисла в воздухе. Макаби собирался уже положить конец этому странному вечеру, когда Гарниш обернулся к нему.
— Такой милый район. Боюсь, я его забуду… Прошу к столу. Сейчас я подам обед.
Размышляя над его странными словами, Макаби сел за стол лицом к кухне. Чтобы незаметно наблюдать за временем, он положил часы с разорванным ремешком перед собой. Раздался сигнал микроволновой печи, и Гарниш появился в дверях с двумя тарелками, в которых что-то дымилось. Они приступили к жидкому картофельному супу, нещадно пересоленному.
Гарниш хмыкнул, и Макаби поднял голову от тарелки.
— Макаби, а вы знаете, на что я потратил последние деньги?
Макаби покачал головой.
— С тех пор вы не опубликовали ни одной работы. Вы уволили всех своих помощников…
— Они предали меня, — тихо проговорил Гарниш, — выдали секреты моим врагам, украли мои идеи…
«Он сумасшедший», — пронеслось в голове Макаби.
— Да, но как бы то ни было вы работали один. И никто не знал, над чем.
Гарниш холодно улыбнулся.
— Тогда сегодняшний вечер станет откровением. — Совсем тихо, едва слышно он добавил: — И кое-чем еще.
Он пристально посмотрел на Макаби, затем огляделся, как будто впервые увидел свою комнату, и гримаса исказила его лицо.
— Времени прошло достаточно, — пробормотал он, поднялся и, прихрамывая, направился к закрытой двери в другую комнату.
Макаби услышал звук поворачиваемого ключа, стук двери, а потом воцарилась тишина. Он ждал… Ничего! Его терпение иссякло, и он встал, намереваясь уйти. Вспомнив о часах, вернулся к столу и остановился: часы исчезли. Он искал на столе, на полу… Безрезультатно.
Часы пропали.
Комнату заполнил низкий гул, заглушивший шум с улицы, который быстро превратился в завывание на очень высокой ноте. По спине Джеймса пробежал озноб, он почувствовал головокружение и слабость. Макаби тяжело опустился на стул, задел стол и разлил шерри. Пятно расползлось по скатерти там, где только что лежали часы.
Какой-то звук заставил Макаби поднять голову. Одна из стен треснула по диагонали и распалась на две части. Но в щель была видна не крошечная кухня, а белая пустота. От ужаса Джеймс даже не мог закричать. Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел к двери. Однако комната стала невероятно длинной. Предметы начали расплываться, цвета тускнели. Несчастный пронзительно закричал, мир вокруг него разбился, словно зеркало. Осколки реальности закружились и стали превращаться в белое ничто. Он услышал, как Дэвид зовет его: «Папа!», — потом свой собственный крик, почувствовал, что падает, ощутил…
Пустота.
Тик-так.
В голове одна мысль: почему такие маленькие часы тикают так громко? Может быть, это ей только кажется… да, впрочем, неважно.
Она тянется к часам…
Макаби вытер рот дорогой льняной салфеткой. Последние звуки концерта Вивальди затихли. Чуть слышно щелкнул магнитофон.
— Отличное ризотто, доктор, спасибо вашему повару.
Гарниш сдул пылинку со своего ладно скроенного пиджака, тонко улыбаясь Макаби, который сидел по другую сторону стола.
— Льстите, коллега. Подобной роскоши я не могу себе позволить. Пока. Я нанял повара из ресторана.
Гарниш был радушным хозяином, но Макаби все еще чувствовал себя неуютно.
— Вам не стоило идти на такие расходы, доктор.
Бледные губы Гарниша тронула улыбка.
— Уверяю вас, по сравнению с другими приготовлениями к сегодняшнему вечеру, еда — просто мелочь.
Он позвонил в маленький серебряный колокольчик, из-за стеклянной двери появился официант, убрал тарелки и снова исчез на кухне.
Макаби еще раз оглядел Гарниша: коротко стриженные седеющие волосы и прямая, как в молодости, осанка.
— Вот уже второй раз вы намекаете на то, что этот обед особенный. Чем же?
— Как же! Годовщина тогообеда! — Гарниш предпочел не заметить озадаченного выражения лица своего гостя. — Хотя «годовщина» не совсем точное определение. Но подходящего слова просто не существует, ведь это событие беспрецедентно.
Он вновь улыбнулся.
— Я вас не понимаю, доктор, — сказал Макаби.
Гарниш встал и подошел к огромному окну, занимавшему всю стену от пола до потолка. Ухоженной рукой он отодвинул гардину и пристально посмотрел вниз, на улицу. Макаби не понял, что могло завладеть вниманием коллеги, хотя бульвар с пышными деревьями и изящными скульптурами в саду был действительно хорош.
— Вы ведь не помните наш первый обед в этот же самый день? — спросил Гарниш, все еще стоя спиной к своему гостю.
Джеймс почувствовал, что запас его терпения скоро иссякнет.
— О чем вы?
Гарниш обернулся к Макаби.
— Жаль. Если бы вы все помнили, было бы приятнее. Видимо, придется довольствоваться тем, что я сам вам все расскажу. Когда закончу, естественно.
Макаби разозлился. Он поднялся и посмотрел Гарнишу в глаза, сверху вниз — старик был ниже него.
— Доктор, я принял ваше приглашение, потому что вы обещали обсудить возможность моего восстановления в должности. Вы сказали, что можете это устроить благодаря своему положению на факультете. Но я вижу…
Гарниш жестом остановил его.
— Как ваша жена Кэролин? Милая особа.
Макаби удивили эти слова. Он пробормотал:
— Все хорошо, не жалуется. Правда, ей пришлось пойти на работу из-за моего…
— А ваш сын?
Макаби непонимающе посмотрел на старика.
— У нас нет детей. Мы решили не заводить ребятишек, пока не появится постоянный доход. — Он оправился от удивления. — Доктор, я настаиваю…
И опять Гарниш жестом велел ему замолчать.
— Достаточно. Время пришло. Вновь.
Даже не извинившись, он вышел из комнаты. Его шаги гулко раздавались в просторном коридоре.
Макаби был ошеломлен грубостью и эксцентричностью Гарниша. Затем его снова охватила злость, и он резко поднялся со стула. Когда он достиг дверей столовой, у него закружилась голова, в ушах раздался пронзительный свист. Пытаясь ухватить рукой ускользавшую створку, он упал. Комната начала растворятся в воздухе; цвета и предметы сливались в какой-то кошмарный суп, который помешивала космическая рука. В вихре пронеслось лицо Кэролин. Она плакала, и слезы превращались в ручейки крови. Ураган оторвал ее от Джеймса и потянул вниз, в неведомую белую пустоту.