— Конкретнее? Перед нами подлинный «Дигнити», который, по идее, никак не мог попасть сюда, но тем не менее он перед нами.
— Ты заметил следы ручного ремонта? — быстро спрашиваю я.
— Каким, интересно, образом? — Он пожимает плечами. — Это я у тебя должен спросить. Ты ведь просматривала технические данные? Если корабль ремонтировался, то датировка разных его частей не совпадает.
Я даже не взглянула на даты, понятия не имею, совпадают ли они. Но я не стану признаваться в этом Джайпу.
— Скачай подробные спецификации аутентичного «Дигнити», — говорю я деловито. — Все материалы, где что должно находиться… и так далее. Словом, все, что имеется.
— Я думал, ты сделала это сама. Еще до того, как мы сюда прилетели.
— Да, но не настолько подробно. Видишь ли, корабль обычно восстанавливают в том же виде, каким он был до повреждения. Во всяком случае, внешне, а вот начинка вполне может отличаться от первоначальной. И я как раз собиралась сверить наши данные со стандартами для «Дигнити», но не успела. Сперва из-за этой самой СТ, а теперь мне элементарно надо поспать… Так что — действуй.
Джайп расплывается в широкой ухмылке.
— Есть, капитан!
— Не капитан, а Босс, — бормочу я, ковыляя по коридору, который ведет меня прямиком к моей кровати. Даже выразить не могу, насколько я люблю быть боссом… черт меня подери.
Я поспала, но недолго. Мой мозг слишком занят обработкой всякой всячины. Я уверена, что точные спецификации не совпадут с реальностью, но это просто факт, который ровно ничего не подтверждает. Кто-то ремонтировал корабль в неких определенных местах по мере необходимости. Только и всего. Но что если мы обнаружим такие материалы, которых заведомо не могло быть в Земной сфере в те древние времена, когда строили «Дигнити»? Это уже совсем другое дело. Версия о спятившей СТ, из-за которой наш «Дигнити» попал сюда, будет опровергнута, и Кудесница может больше не беспокоиться.
Я сижу за своим прямым терминалом, когда она подходит к двери моей каюты. Я прошла уже пять или шесть уровней защиты, чтобы добраться до некоторых данных, очень старых. Эти данные недоступны с любого другого терминала корабельной сети.
Кудесница стоит под самой дверью и ждет. Я надеюсь, что ей все-таки надоест, но тщетно. Через несколько минут она демонстративно кашляет.
Я вздыхаю так, что слышно за дверью.
— Мы уже беседовали, целую ночь.
— Только один вопрос.
Она входит, не дожидаясь приглашения, и закрывает за собой дверь. Я сразу начинаю чувствовать себя клаустрофобом; это всегда так, когда кто-нибудь вторгается в мое сугубо личное пространство. В своей каюте я всегда — неизменно! — была одна, в полном и счастливом одиночестве. Даже когда у меня случился романчик с дайвером из моей команды, это я бегала к нему, а не он ко мне. Ни разу не пустила его дальше порога.
Привычка к уединению глубоко въелась в меня, но привычка к секретности коренится еще глубже. Я автоматически затемняю экран монитора, прежде чем повернуться и сказать:
— Да?
Кудесница выглядит так, будто спала еще меньше меня.
— Я должна попытаться. В последний раз, — говорит она. — Прошу тебя… Взорви это крушение. Пожалуйста. Или сделай так, чтобы его здесь больше не было. Не впускай внутрь никого, не входи сама. Забудь, что оно вообще существовало.
Я складываю руки на коленях. Вчера у меня не было ответа на такую просьбу, но сегодня есть. Я успела обдумать все, что услышала прошлой ночью, — совершенно разные истории, которые поведали мне Джайп и Кудесница, — и за полчаса до того, как она меня потревожила, пришла к заключению. Что ни одна из этих историй не правдивее другой. Не ближе к истине, которая не известна никому.
— Пожалуйста, — монотонно повторяет Кудесница.
— Я не ученый… — начинаю я, но эта прелюдия не производит на нее должного впечатления.
Тот же взгляд, та же поза.
— … Но много размышляла, — продолжаю я. — Если эта СТ такая могущественная и опасная, как ты уверяешь… Где гарантия, что мы не вызовем катастрофу, пытаясь уничтожить стелс-генератор? Что если взрыв активирует его на полную мощность? И мы пробьем между измерениями дыру? Или, может быть, разрушим нечто для нас невидимое в иных измерениях?
На ее скулах появляется едва заметный румянец, и я продолжаю:
— Или, вполне вероятно, взрыв вернется к нам рикошетом. Я припоминаю, что «Дигнити» считались непробиваемыми… Якобы все, что в них попадает, тут же отскакивает назад. А вдруг это побочный защитный эффект СТ?
— Это типичный эффект силовых полей. — Откровенная нотка сарказма. — В ту эпоху силовые поля еще не придумали.
— И тем не менее, — настаиваю я. — Конечно, ты разбираешься в С-технологии гораздо больше меня, но… Ведь на самом деле ты не понимаешьее? А иначе сумела бы полностью воссоздать.
— Это… не аргумент, а софистика, и мне кажется…
— Но ты ведь не отрицаешь, что полных знаний у тебя нет? Неизвестно, что произойдет, если мы взорвем крушение. Ты не знаешь, никто не знает. Но может статься, это будет настоящая катастрофа, которой мы не переживем.
— Я готова рискнуть, — говорит она пустым голосом.
Глаза у нее тоже пустые, холодные. Как будто передо мной совсем чужой, незнакомый человек. Какая-то женщина, которую я никогда прежде не видела. И что-то застывшее, безжизненное в ее глазах явственно подсказывает мне: если бы я сегодня утром встретила эту женщину впервые, то наверняка не захотела бы ее видеть.
— Я сама люблю рисковать, — отвечаю я. — Вот только в данном случае риск совершенно не оправдан. Получается, что все шансы против нас.
— Против тебя и меня? Может быть, — кивает она. — Но есть вещи и поважнее, чем кучка дайверов. Если ты оставишь это крушение здесь, то под угрозой окажется вся наша культура. Множество человеческих жизней.
— Погоди, ты говорила мне, что военные постоянно пытаются восстановить эту штуку, снова и снова. И ты сказала, что при таких попытках всегда погибают люди. А между тем факты, которые я раскопала в исторических файлах, подтверждают: «Дигнити» проработали сотни лет… И вот что я думаю: может быть, это твоя методология порочна? Может, если настоящая штука попадет в руки тех, кто способен в ней разобраться… С-технология будет не губить, а спасать жизни?
Она пристально смотрит на меня, и я понимаю, что всего пять минут назад я смотрела на Кудесницу точно с таким же выражением.
Я всегда знала: ничто так не способно разрушить дружбу, как жадность, зависть и религиозные убеждения. И я знаю также: эта триада сгубила столько дайверов, что даже неохота вспоминать.
Поэтому я стараюсь никогда не допускать ничего подобного на моем корабле, в наших дайвингах. Поэтому я так тщательно подбираю свои команды. Вот почему я присвоила такое имя моему кораблю — «Не-Ваша-Забота».
И тем не менее.
Я совсем не ожидала, что распрю начнет Кудесница.
Я не ожидала, что она вступит в конфликт со мной.
— Что бы я ни говорила, ты ведь все равно не передумаешь? Никогда не откажешься от этого дайвинга?
Я киваю.
Она тяжело, прямо-таки театрально вздыхает. Показывая всю глубину своего неодобрения. Демонстрируя, что я одна несу ответственность за все ужасные события, которые, как она полагает, рано или поздно, но непременно должны произойти.
Мы смотрим друг на друга в молчании. Глаза в глаза. У меня возникает чувство, будто мы спорим, перебрасываясь аргументами, только аргументы без слов. Ни за что не отведу глаз, пускай лучше вылезут из орбит.
Наконец она отворачивается и смотрит в сторону.
— Ты хочешь, чтобы я осталась, — говорит она. — Прекрасно, я остаюсь: Но только на моих условиях.
Я давно ожидала этих слов. Честно говоря, я думала, она сразу заговорит на эту тему.
— Что ж, назови их.
— Нырять я не буду. Даже ради спасения человеческой жизни.
— Принято.
— Но я могу работать на скипе, если ты позволишь мне брать с собой медицинские принадлежности.