Людвиг и Венди переглянулись и, не сговариваясь, бросились к машине. Крабы выплеснулись на стоянку, растекаясь по асфальтовой площадке и скрывая мусор под грудой хитиновых тел.
Людвиг не понял, как очутился на крыше автомобиля. Вроде бы стоял среди горелых обломков, а уже помогает Венди забраться следом. Спустя секунду крабы, подобно волнам, штурмующим затерянную в океане скалу, ударились о борта машины.
«Орикс» предательски зашатался. Людвиг запоздало выругал себя за то, что не догадался залезть внутрь. Ничего не стоило взять и уехать, а они оказались на тесной и скользкой крыше, окруженные крабами, точно миссионеры каннибалами. Но в критической ситуации рефлексы работают быстрее мозга. Люди чаще вышибают двери, чем проверяют, не открываются ли они в другую сторону.
Крабы бессильно скреблись, соскальзывая с металла. Людвиг подумал, не разорвут ли они клешнями шины, но решил, что это маловероятно.
— Что им от нас надо-то? — голос Венди заметно дрожал. — Отрицательный заряд, — громко сказал Людвиг. — Мог бы сразу догадаться, он притягивает их как магнит. Плюс к минусу. Он потряс коробочкой в подтверждение своих слов. Делать этого явно не стоило: все равно что размахивать тряпкой перед мордой носорога. Крабы устремились к машине с утроенной яростью.
— Больше так не делай, — попросила Венди, вцепившись в крепление багажника. Людвиг нервно кивнул. Хотя крабы пока не могли до них добраться, крыша машины перестала казаться надежным убежищем. Членистоногих было слишком много, и при усилии им ничего не стоило опрокинуть «орикс». Прояви они чуть больше сообразительности, ситуация стала бы плачевной.
— И что теперь делать? Сидеть до утра и ждать, пока нас ктонибудь спасет? Даника скоро проснется. Из кроватки она не выберется, однако расплачется… Не хотелось бы ее огорчать. — Пока у нас отрицательный краб, они не уйдут, — покачал головой Людвиг. — Если мы отсюда выберемся, крабы последуют за нами. Будут ползать по дому, пока не найдут. Примитивные создания… Слышала про животный магнетизм? Вот он во всей красе. — Так отдай им эту игрушку! Что ты за нее цепляешься? Людвиг дико посмотрел на жену. Венди отшатнулась. — И все взлетит к чертовой матери?! Из всех извращенных способов самоубийства… У тебя под носом самая наглядная демонстрация неосторожного обращения с крабами. Он махнул на горелый остов бывшего ресторанчика.
— Не кипятись, — сказала Венди. — Я только предложила. Должен же быть выход? Некоторое время Венди хмурилась, обдумывая ситуацию. Маленький проворный краб умудрился забраться на капот. Но вскарабкаться на крышу было выше его сил: он соскальзывал с лобового стекла. Бесплодные попытки ничуть не уменьшили энтузиазма. Точно десятиногий Сизиф, он упрямо лез наверх.
— Мыльные пузыри? — сказала Венди. — Если верить этикетке, они защищают крабов? — А не от крабов, — заметил Людвиг. — Есть разница… Обхватив голову руками, он пытался заставить себя думать. Треск клешней, стук и шорох мешали сосредоточиться. Мысли проплывали и исчезали в неведомых глубинах. Он будто пытался в кромешной темноте поймать руками скользкого угря. Сколько ни старайся, а получалось выудить только плети водорослей.
Столкновение частицы и античастицы приводит к их аннигиляции с образованием пары гамма-квантов. И как ни переноси это на крабов, схема оставалась той же. Теория была беспощадна.
— А если все-таки попробовать с пузырями? Мы ничего не теряем, а если получится… Пузыри. Людвиг ухватился за эту мысль. Он вспомнил надувшегося тетрадонта и поездку в зоомагазин. Немного улиток и дафнии для прикорма… Людвиг радостно вскрикнул. Венди удивленно посмотрела на него, а угорь уже бился в руках рыболова.
При участии гамма-квантов электрон и позитрон образуют устойчивую пару. И если распад краба и антикраба приводит к появлению пары примитивных ракообразных, то, возможно, дафнии помогут нейтрализовать крабов.
— Улитки, — сказал Людвиг. — Когда ты забирала аквариум, ты брала улиток? Там еще был пакетик… — Не помню никаких улиток, — сказала Венди. — И пакетиков тем более. Я вот думаю, как достать пузыри? Они в машине, а мы сверху. Он положил дафний в «бардачок»… Людвиг взглянул на бурлящее крабовое море. Рано или поздно придется в него прыгнуть. Нельзя всю жизнь стоять на берегу.
— Держи, — сказал он, вручая Венди коробочку. — Не позволяй им до нее добраться! — А ты… — начала она. Людвиг поцеловал жену и спрыгнул с машины. Под ботинками хрустнуло. Его пребольно ущипнули за лодыжку; если бы не плотная ткань джинсов, вырвали бы кусочек мяса. Людвиг отпихнул тварь ногой. Распахнув дверь, забрался на сиденье. Следом за ним в машину пролез десяток крабов, размерами от монеты до кулака.
Людвиг открыл «бардачок» и принялся шарить среди дорожных карт, рекламных проспектов и прочего хлама, годами скапливавшегося в недрах «орикса». Бумажный пакетик с дафниями обнаружился в дальнем углу. Людвиг бережно приоткрыл его и удовлетворенно ухмыльнулся при виде желто-коричневого порошка.
Опустив стекло, он по пояс высунулся из машины и столкнулся нос к носу с Венди.
— Достал пузыри? — Лучше, — ответил Людвиг. Перегнувшись, он выбрался на крышу машины. — Открой коробочку. Венди приподняла крышку. Встряхнув пакет, Людвиг высыпал содержимое на стеклянного краба. Затем перебрался на капот и поймал ползающую по нему тварь. От близости к заветной цели и невозможности ее достичь краб совсем ополоумел. Он яростно сучил лапками и размахивал клешнями; глаза раскачивались маятниками. Людвиг пихнул его в коробочку, одновременно захлопывая крышку, и отшвырнул далеко, насколько хватило сил.
Людвиг ждал взрыва, но обошлось: никаких вспышек и грохота, столбов пламени и лучей до неба… Коробочка покатилась по асфальту, закружилась и остановилась возле бордюра. Людвиг выпрямился. Сработало?
— И все? — спросила Венди. — Думаю, да. Дафнии образовали соответствующее… Коробочка подпрыгнула на месте, как от удара. Треск клешней и панцирей стих внезапно, словно кто-то выкрутил ручку громкости. Крабы застыли, будто боясь пошевелиться, и от их неподвижности Людвигу стало не по себе. Неужели ошибся? Вместо дафний надо было использовать креветок?
Людвиг мысленно отсчитывал секунды: три, два, один, взрыв? Коробочка не шелохнулась. Зато ожило крабовое море; перестук клешней ударил как гром. Крабы отхлынули от «орикса». Их организованность и ярость будто испарились. Крабы расползались, спеша вернуться к своим делам.
Людвиг слез с машины и помог Венди спуститься. Лавируя среди разбегающихся под ногами членистоногих, они подошли к коробочке. Людвиг нагнулся, поднял ее; жесть оказалась теплой. Он открыл крышку и расплылся в улыбке. Внутри оказалась пара стеклянных игрушек, вцепившихся друг в друга клешнями и сливающихся на стыке. Стабильная пара с нейтральным зарядом. Венди заглянула через плечо.
— Ого! — сказала она. — Красиво получилось. Их можно будет поставить на полку? Людвиг улыбнулся.
— Думаю, там им самое место. Они вернулись к машине, и Венди взяла с сиденья мыльные пузыри. Вереница блестящих шариков полетела за расползающимися крабами. Она некоторое время смотрела им вслед, затем повернулась к Людвигу.
— Все же, несмотря на суицидальные наклонности, у Вселенной есть инстинкт самосохранения. И знаешь что? Мне кажется, мой муж — часть этого инстинкта. Мыльная пленка, тонкая и хрупкая и в тоже время невероятно прочная, как и сама Вселенная, расплывалась голубыми разводами. Пузыри плавно опускались на землю, и Венди выдула еще немного.
— Поехали домой, — сказал Людвиг.
КАРЛ ФРЕДЕРИК. МЫ — КОШКА
Булыжники падали и разбивались, ударяясь об отвесные стены, но даже сквозь оглушающий гром Пол услышал вопль боли.
— Проклятье! — вскричал он. — Я же сказал: не смотреть вверх! Он вжимался в небольшую трещину в расширяющемся гроте. Съежившись, насколько возможно, буквально в паре метров от вертикального спуска в пещеру, он надеялся, что ни один из камней, бухающих в каску, не будет столь массивным, чтобы сломать ему шею.