— Не бойся. Лишней боли не причиню. Она улыбнулась так, что стало ясно: ей очень, очень больно. — Похоже, тебе можно доверять. — Я рад. Ну что же… Рек принялся за дело. Снял обувь с пострадавшей ноги. Обнажил успевший уже распухнуть сустав; на мгновение как бы сам ощутил боль. Он отодвинул чувства на второй план. И увидел внутренним зрением схему. И сделал резкое движение, невольно ожидая вскрика. Но ничто не нарушило тишины. Нарин выжидательно глядела на него. Он уверенно кивнул:
— Все. Сейчас сгоним опухоль — и сможешь хоть бежать, хоть плясать. — Плясать — лучше, — сказала она. — Если бы еще спина успокоилась… — Верно, — согласился он. — Справимся и с ней. — Ты и это умеешь? — Нормальный массаж. К утру забудешь, что были какие-то неприятности. Ты не против массажа? Вот и прекрасно. Тогда… — он вдруг запнулся, покраснел. — Тогда, значит… «Господи, какой трогательный!»
— Надо раздеться, да? — помогла Нарин. Он только кивнул. — Отвернись. Он повиновался. Слышал, как шуршат за спиной ткани. Наверное, не больше минуты прошло, прежде чем она проговорила:
— Я готова… Рек повернулся. Нарин лежала спиной вверх. Совершенно правильно: массировать надо всю спину. Руки подложила под голову, глядела в сторону, спрашивая:
— Стесняешься? — Нет, — сказал он неожиданно хрипло. — Где сильнее всего болит? Тут? Тут? — Ох… вот тут, да. — Ну, держись. Думай, что это манекен. Или просто партнер по занятию. Не отвлекайся на посторонние мысли!.. Это легко сказать — не отвлекайся! Партнер: у него и тело другое, и кожа, и запах… чем это она пахнет, непонятно, ох, женщина… Рукам не дрожать! Работать!
Все заклинания — без толку. Руки вели себя, как выброшенный десант, не только освоивший место выброса, но и расширяющий, расширяющий… расширяющий плацдарм…
Она под его руками не сопротивлялась, только дыхание стало шумным, а прежде его вообще не было слышно; вдруг то ли простонала — но на сигнал боли это не походило, — скорее… скорее на…
«Господи, я сошел с ума, она сошла с ума! Что мы делаем!» Да все то же самое.
18
А потом — уже в спальне. В постели. Ночь летела. Вдруг захотели есть, поели чего-то из холодильника. Лежали рядом, тесно прижавшись. Разговаривали обо всем на свете.
— Рек, скажи, что это не сон. — Сон — все остальное. А это — настоящее. Он не шутит, только так он и может сейчас думать. А она ничего другого и слушать бы не стала.
— Рек! Ты… Договорить не удалось. Дверь в спальню распахнулась без звука. Вин всегда входил так. Между равными в ЦОСах церемониться не принято. Зажег свет. Сказал усталым голосом:
— Рек, сейчас там… — Пошел вон. — Да ты… Увидел. Прижав руки к сердцу, попятился. И дробью — вниз по лестнице.
— Как спина, Нарь? — Спина? А она у меня есть? По-моему, от меня сейчас осталось — знаешь что? Дай руку… И еще два с лишним часа в том же духе.
— Нарь, откуда ты взялась — когда я о тебе затосковал, еще тебя не зная? Кто послал тебя в нужный миг? Главком Вселенной? — Ну, на самом деле все куда проще: я туристка, наша группа пролетала из Норса в… да ты наверняка знаешь — куда возят туристов из Норса через ваши места. — В Стир? Там места первого людского поселения, останки того корабля, что сел тут на вынужденную… Хотя кого это может интересовать? Тебя, например? — Еще как, Рек, ты даже не представляешь. А что ты сам знаешь о вашей истории? — Ну, кое-что. Нашему миру всего-то двести пятьдесят лет, да и то исполнится в будущем году. И возник он случайно: корабль, на котором была куча военного народу, тысяч пять, вышел из Простора с неисправностями и не мог добраться до своего мира. Вообще никуда не мог. И единственное подходящее тело, до которого они смогли добраться, было вот это — безлюдное, но для аварийной посадки пригодное. Наверное, они садились в надежде наладить свою энергетику, и, скорее всего, из этого ничего не получилось. Связи с мирами не было: в те времена вневременной связи еще и не существовало вовсе.
Пришлось выживать, не питая особых надежд на будущее. Природа оказалась к ним благосклонной, еду и питье можно было добывать. Хотя для обитания пригоден был только небольшой клочок, то место, где мы живем сегодня — это уже работа поколений. И, как рассказывают, прошло семь лет, прежде чем к ним залетел корабль из обжитых миров — заметил признаки деятельности разума. Но к тому времени у предков уже пропало желание отправляться отсюда еще куда-то, прижились, тем более, что с тем миром, к которому они принадлежали раньше, что-то такое приключилось за это время — то ли он был разгромлен в войне, то ли по другой какой-нибудь причине, но его больше не существовало. А эти люди за прошедшие годы успели потерять вкус к войне — если он вообще был. Тогдашние войска — не чета нашим нынешним контингентам, набирались по мобилизации. А здесь они почувствовали себя свободными хозяевами. И визитом корабля воспользовались разумно: в другие миры направили приглашения, прежде всего для женщин: их здесь вовсе не было, а предки хотели, чтобы население росло, иначе государству не уцелеть. И уже через несколько месяцев женщины стали прибывать, из самых разных миров. И за десять поколений население из десяти тысяч — пять плюс пять — выросло до миллионов.
— Как интересно! — сказала Нарин. — Но как же получилось, что ваш мир стал заниматься поставкой солдат всей Галактике? — Да как-то само собой. Когда нас нашел тот корабль, четверть из наших все же не захотела оставаться. Все это были кадровые вояки, опытные. А тем, кто оставался, было ясно: надо закупать и технику, и вообще все для жизни, своего ведь ничего не было. А чем платить? Вот и договорились: те — больше тысячи профессиональных бойцов — как бы сдаются нашим миром в наем желающим государствам, кому нужны хорошие солдаты. А деньги получают так: половину — бойцы, а другую — Редан; тогда уже возникло это название. Уходившие не возражали, потому что уже стало ясно: другого своего мира, кроме вот этого, у них не будет. Наши солдаты быстро завоевали авторитет. Да и что удивительного: вояки были первоклассные. — Потрясающая история! Слушай, а как назывался тот мир, которому корабль прежде принадлежал? — Этого, думаю, никто и никогда не объявлял. Да никто и не спрашивал. У нас не остается времени на отвлеченные материи. — Ты все так прекрасно рассказал, я даже не жалею, что отстала от своей группы. Она почему-то совершила посадку тут — сказали, что на минутку, для проверки чего-то там. Меня немного укачало, я вы шла, чтобы прийти в себя, отошла совсем недалеко, никого не предупредила. Закружилась голова, и, наверное, я на какие-то минуты потеряла сознание, упала. На меня высота всегда влияет очень плохо. А очнулась — никого! Они и в самом деле справились за несколько минут. Я, откровенно говоря, сильно испугалась — и тут судьба прислала тебя.
«Вообще-то туристов этим маршрутом не возят: пролет над производственными центрами запрещен всем, кроме специальных машин. Но все знают, что туристические фирмы запрет нарушают, срезают углы для экономии времени и энергии. Так что… Да что об этом думать: раз она так говорит — значит, так все и было».
— Нарь! Давай поговорим о будущем. Ты будешь ждать меня? Нас ведь продают не навсегда, а на срок. И после его истечения я свободен и неплохо обеспечен. — Ты так спокойно говоришь, что вас продают, словно вы — товар… — А мы и есть товар. Нас продают — что же в этом такого? Я ведь объяснил тебе: этим живет наш мир с самого начала. И богатеет. Что делать, если ничем другим наша планета не богата? — Но ведь вам приходится воевать. И тебе все равно, с кем придется драться, кого убивать? — Никак не все равно. Драться — с врагом. Убивать — только его. — Кто же враг? — Кто меня купит, тот и укажет. Это забота политиков, не солдат. — Но ведь и тебя могут убить! — Запомни: убивают неумелых. Недоучек. И трусов. Как думаешь, почему в Галактике такой спрос именно на нас? — Не знаю. Почему? — Потому, что купить нас — все равно что приобрести вдвое больше бойцов, чем получишь за эти деньги в любом другом мире. После первого же серьезного боя половина тех выбывает — убитыми, раненными. Убитых больше, потому что войны давно ведутся не на планетах, а в пространстве, где любое попадание дает разгерметизацию — и гибель. Так вот, на каждый маневр есть контрманевр, их надо знать и уметь ими пользоваться. Любое действие предсказуемо, надо только научиться предвидеть его в каждое мгновение. Этому нас и учат. — И помогает? — Суди сама. Ветераны, кто отработал где-то пяти- или десятилетний контракт, у нас населяют целые города. Значит, вернулись — жи выми и более или менее здоровыми. Возвращается большинство. Хочешь точнее? Удивишься: шестьдесят восемь процентов. Так что…