визжали в ужасе поросята, молили блеяньем о пощаде овцы, прощались с жизнью жалобным мычанием телушки. Иные из неприятелей, не найдя дела хозяйственного, скакали на лошадях вдоль стен, крича ли обидно, показывали защитникам непристойные знаки и пускали в сторону крепостных стен длинные свистящие стрелы из своих костяных луков.
— Много их тут собралось, — сказал розмысл. — Боишься, что не совладаем? — спросил немец Янгель. — Давить этих гогов, не передавить, — вздохнул розмысл. — Не зря к ним варнаки льнут! Дни перед вторжением не прошли даром — на крепостной стене стояли станки, искусно сделанные, а на станках тех пока еще смирно, с жалами спрятанными, лежали двухметровые «змееныши», в ожидании ратного дела.
— Харчиться собираются, — сказал Янгель. — А что это там? Чуть в стороне от основной массы чужих воинов несколько десятков оборванных людей под рукою важного мунгала в расшитом халате собирали странные устройства с огромными ложками во главе устройства.
— Обедать они ими собираются, что ли? — недоуменно пробормотал Илья. — Так ведь в рот такая ложка не полезет! — Сие есть великое китайское изобретение для метания камней на расстоянии, — объяснил китаец Жо Бень, которому в теремах было делать нечего, вот и выбрался он на стены, поглядеть на общих врагов. — В ложку эту кладется камень, который посредством специально устроенной тетивы из бычьих жил метает этот камень на вельми большое расстояние. Предназначено для разрушения стен и поражения врагов на оных! — Что же вы ворогам такое полезное дело в руки отдали? — сощурился Илья. — Попробуй не отдать, — вздохнул китаец. — Тут же тебе пятки к затылку завернут, только позвонки хрустнут. А потом шакалам для удовольствия выбросят. Я так скажу, уважаемый Серьга, надо это дело както расстроить, если они метательные машины соберут, большой урон русскому воинству тем содеян будет. — Что же, попробуем, — не без удовольствия, впрочем, сопряженного с тревогою, сказал розмысл и повернулся к жидовину: — Ну, мы готовы к великому делу, Лев Абрамович? — Расчеты сделаны, — без выражения и с постным лицом сказал жидовин. — Согласно научной пытливости, мы способны накрыть огнем змеев любой участок, как прилегающий к городу, так и удаленный от него.
— Так накроем! — качнул головой розмысл. — Для начала мы с вами вон по тем ложкарям ударим! — Князь не велел, — напомнил воевода Илья. — Сказал, чтобы нишкнули без него! — Что князь? — вспылил розмысл. — Не видишь, дело того требует! Или ты желаешь урона воинству нашему? Или тебе бранники не дороги? Илья махнул рукой и пошел прочь, позвякивая кольчугой: делай, мол, как знаешь, а я лично руки умываю подобно Понтию римскому, который Христа разрешил распять.
Запальщики были обучены, но первые запуски змеев розмысл ни кому не доверил.
Лично осмотрел смирно лежащих до поры огненных «змеенышей», подождал, пока жидовин примерится и еще раз — уже окончательно — подкрутит винты.
— Готов буде, Лев Абрамович? Жидовин выпрямился и махнул рукой: в самый раз! Зашипели запальные шнуры, подбираясь к зарядам. Сразу десять «змеенышей», оставляя за собой дымный след и полыхая пламенем на две сажени, унеслись к мунгальскому лагерю. А заложены в них были заряды пороховые и ендовы черной горючей крови земной, что «нафтой» именуется, заправленные. Ударили разрывы средь врагов, осадивших крепость, полыхнуло яркое пламя. Глаз жидовину не изменил, все «змееныши» ровно в цель угораздили. Полыхали хваленые мунгальские метательные машины, метались гортанно кричащие всадники, вопили оборванные пленные. Воистину жуткими оказались укусы малых огненных змеев!
— В самый раз! — возопил розмысл. — В самый раз угодили. Дай, Лев Абрамович, расцелую твою некрещеную физию! — Что ж, — сохраняя важный вид, сказал жидовин. — И мы ж таки что-то умеем! Полководец Субудай сидел в шатре и отмерял на рисованной весь ма искусно карте конные переходы. Получалось, что до Киева — матери земли Русской — оставалось совсем немного. А сколько конных переходов прошли от голубого Керулена? Шум да панические крики снаружи отвлекли полководца от важных военных размышлений.
— Что там такое? — спросил Субудай раздраженно. — Урусы со стен адским пламенем плюются, — доложили ему. —
Все метательные машины пожгли, тумену хана Кублая немалый урон причинили. Десяток на месте положили и еще с полсотни обожженных мы сами прикончили, чтобы люди не мучились!
Субудай нахмурился.
Потеря метательных машин была чувствительной. Без них на крепостные стены лезть, только людей класть — там и смола кипящая заготовлена, и нечистоты, и прочие гадости, да и адское пламя смущало. А силы на город брошены не такие большие, на быструю победу рас считывать не приходилось. Хотели стремительностью город взять, ни кто же не знал, что у врагов неведомое и страшное оружие имеется.
Сотники и тысячники, собравшиеся у шатра, ждали решения великого полководца.
— Что будем делать? — спросил Субудай наступившую за шелковыми стенами шатра тишину. — Вырежем урусов всех до единого! — злобно вскричал одинокий голос. Хан Кублай свое бесчестье переживал. Послышалось змеиное шипение и ахнуло совсем рядом с шатром.
— Спасайте полководца! — закричали снаружи. — Спасайте Субудая! — Сам спасусь, — сказал Субудай, откидывая полог дымящегося шатра и выбираясь наружу. Вокруг горела земля. От крепостных стен летели со свистом и грохотом новые огненные стрелы, оставляя за собой дымные следы. Неподалеку ктото вскрикнул предсмертно — коротко и нехорошо.
— Что там еще? — не глядя поинтересовался полководец. — Хана Кублая безносая настигла, — услужливо сообщил ктото из блюдолизов.
Осада еще не началась, а уже такие потери…
Конечно, по всем монгольским канонам за убитого хана следовало жестоко отомстить. Но задерживаться у скромного Энска, значило ли шиться великой добычи, что ждала воинство в урусских городах. Каждый час промедления обещал будущие разочарования.
Свистящие огненные стрелы в очередной раз обрушились на лагерь. Вновь тревожно загалдели и завыли доблестные воины джихан гира.
— Ну их, шайтанов! — сказал полководец Субудай. — Мы пойдем другим путем. Не крепости русские брать пришли, не в баранту сунулись, чтобы скот угнать, — земли разорить и под руку кагана отдать нацелились! Снимаем осаду! На Киев пойдем, багатуры!
13
Мунгалы уходили.
Вот уже вытянулись передовые отряды, маленькие фигурки на зеленом поле печально зашевелились, закатывая медный котел в арбу, которая своими боками напоминала скелет какого-то древнего чудища. Не получилось у неприятеля постоловаться под стенами Энска. Голодными уходили гоги и магоги от крепостных стен. Над городом и его окрестностями, заслоняя небо и солнышко ясное, стояла хмарь от бестолковых пожарищ.
— Высокоуважаемый Серьга! — китаец уже спешил навстречу розмыслу, вытягивая руки для объятий. — Своими глазами увидел я, что знание может переломить грубую силу! Этот день достоин занесения его в хронологические списки любых династий! Великий Конфуций обрел достойного ученика в холодных урусских землях. И ваши помощники, они тоже достойны упоминания в летописях! Вы — истинный князь науки! — Занесло китайца, — неодобрительно сказал Янгель. — Как бы эти слова не влетели нашему Землемилу в ухо!
Ухо! розмысл сразу же вспомнил о нем и огляделся по сторонам.
Ухо торчало изза котла со смолой, приготовленной для неприятеля и оставшейся без дела.
Взяться за него было истинным наслаждением.
Ухо взвыло.
Маленький уродливый человечек болтался в руке розмысла, вызывая гадливую жалость. Ну, что поделать, коли человек ничего иного не умеет, кроме как доносить и закладывать? Однако поддаваться жалости не следовало, хотя и не по чину розмыслу было заниматься такими пустяками.
— Илья! — позвал розмысл воеводу. — Разберись с этим дятлом стучащим! — А я-то думаю, откуда Николка Еж все знает? — воевода бережно принял карлика в могучие руки. — А тут, значит, даже не человек, видимость одна! Я его летать научу! А еще лучше — научу дятла этого ли чинок из каменных стен добывать! — Слушай, — сказал розмысл. — Добрыню не видел? — Ранен Добрынюшка, — продолжая удерживать Ухо в руке, сказал воевода. — Третьего дни увидел он в битве с мунгалами странную лошадь с двумя горбами, кинулся, отбил ее, взялся разглядывать да заспорил с товарищами, кованая она или нет. — И что же? — с интересом спросил Серьга.