— Я читал об этом, — сказал я. — Но к чему тогда вся… секретность?
— Понимаешь, нынешняя технология… гм-м… еще не слишком развита, так сказать. В том смысле, что большую часть этой машинерии состряпали мы сами. Нет, ты не думай, в теории все путем. Это, конечно, эксперимент, но эксперимент оправданный. Мы, так сказать, бета-тестеры. Но поди попробуй получить официальное разрешение в Управлении медицины! Крупные компании давно прибрали это дело к рукам, чтоб им пусто было…
— ЧТО ВЫ СЕЙЧАС СОБИРАЕТЕСЬ ДЕЛАТЬ?!
Он отвернулся.
— Это считывание с разрушением данных, понимаешь? Чтобы вытащить всё до последнего, все воспоминания, нужно разобрать на части синапсы…
Он еще держал меня, но уже не так крепко. Он думал, что я успокоился и готов подыграть им, позволив сделать свое дело.
— Эй!
Но было уже поздно. Я вырвался и помчался к дому.
— Мама! Мамочка!
В дверях показался Джефф, волочивший за собой тяжелую тележку с оборудованием. Рубашка его пропиталась потом. Он взглянул на меня, когда я пробегал мимо, но, видимо, слишком устал, чтобы хоть как-то среагировать.
— Пусти его, — запоздало сказал Барнаби. — И давай-ка рвать когти.
Она лежала на столе, мертвая. И запах… Боже, этот запах! Я только об этом и мог думать. Воняло дерьмом, мочой, гнилью… Лишь через несколько минут я смог подойти к ней.
Голова мамы свесилась набок. На затылке осталась зияющая дыра, и не было даже волос, чтобы прикрыть ее. В конце концов я вытащил из-под раковины стопку бумажных полотенец, смял их и запихнул в отверстие.
От гаража отъехал грузовик. Я чуть не бросился за ним следом. Когда он уехал, я остался один.
Я взобрался на стол и открыл кухонный шкафчик. Недоеденный пакетик чипсов был аккуратно свернут и прижат дешевой скрепкой — улыбающийся рот, полный белых зубов. Чипсы отдавали плесенью. Не знаю, сколько они провалялись там.
Зазвонил телефон. Я сел на стол и снял трубку.
— Алло?
Шипение помех, затем щелчок.
— Милый, почему ты не в постели? — спросила мама.
— Что вы хотите со мной сделать? — спросил мертвец.
Он лежал на земле, связанный, полуголый и уже обмазанный электролитическим гелем. После того как радары охотника засекли его, поймать мертвеца не составило особого труда. Я схватил его, когда он сидел на пеньке, опустив голову к коленям, и пытался отдышаться.
Он предпринял еще одну попытку:
— Может, вы хотя бы скажете, кто вы такой?
Я не собирался с ним разговаривать. Какой смысл? Вместо этого я вытащил и настроил оборудование. Чем скорее все будет кончено, тем лучше.
— Прошу вас…
— А кто меня нанял? — взорвался я. — Ведь ты же, сукин сын! Ты сам!
— Но я не… — Он со свистом втянул в себя воздух. — Вы имеете в виду другой я? Тот я, которого этот невесть откуда взявшийся псих так торопился создать, что не заметил: я вовсе и не собирался умирать? Не-ет… Это не я. Это моя пиратская копия.
— Так нечестно, — голос моего клиента раздался из ниоткуда. Я с ним еще не связывался, но, очевидно, он сам решил, что настало время для более тщательного контроля.
Услышав собственный голос откуда-то из воздуха, мертвец застыл, точно громом пораженный.
— Что… э-э… в смысле… — Он сглотнул. — Ну и как оно там?
— А помнишь тот день, когда я… когда ты и Кэрол отправились пешком в горы? Стоял туман, в тени деревьев было почти темно, и когда вы добрались до вершины, потратив столько сил, все равно ничего не увидели, потому что вокруг были одни деревья. Кэрол пошла вперед, а потом позвала тебя. И как только вы выбрались на скалистый уступ, с которого открывался вид на озеро и еще дальше, ветер разогнал дымку, и выглянуло солнце, казалось, можно разглядеть каждый листочек на каждом дереве, куда ни глянь…
— Что, прямо вот так? — спросил мертвец.
— Прямо вот так, все время.
— Звучит круто. — Мертвец вздохнул. — А я даже не смог побывать на могиле Кэрол. Барнаби сказал: это худшее, что я могу придумать. Меня сразу накроют, как только я там появлюсь. — Зубы его стучали от холода. Он глянул на меня так, словно это я был во всем виноват. — И что же? Меня все равно сцапали.
— Кончай с ним и идем отсюда. — Мой клиент был немногословен. Похоже, мой новый знакомый, охотник, был не единственным, кто предпочитал не смотреть на свою жертву во время выстрела.
Я знал, что у мертвеца на затылке уже имеется порт доступа. Вероятно, в больнице ему поставили заплату, но справиться с ней будет довольно легко.
Мертвец попытался освободиться от пут, но будь он актером в спектакле о заложниках, я бы ему не поверил.
— Что-то пошло не так. Минул целый год, как он переселился. Почему именно теперь?
Я никак не отреагировал.
— Ох, неспроста ему понадобилось прятать концы в воду! Вот что я сказал бы, если бы мне пришлось что-то скрывать. Я знаю, как веду себя, когда что-нибудь напортачу. И он точно такой же…
— Ну и как, много нашли старинных рельсов?
Я оглянулся. На склоне, прямо над нами, стояла официантка из кафе. Она была одета как для прогулки: легкие кроссовки, нейлоновые брюки и короткая темно-красная ветровка. Волосы были собраны на затылке. Я не слышал, как она подошла — слишком громко завывал ветер в долине.
— Этот тип пытается меня убить! — крикнул мертвец.
— Не совсем верная формулировка, — заметил я.
Она убрала руку куда-то за голову, и ее волосы взметнулись на ветру. Спрыгнув вниз по склону, она наспех обмотала передающую антенну красной резинкой для волос. И прежде чем я успел помешать ей, сделала шаг назад, вскинула руку над головой и поворотом кисти указала вниз, на антенну.
Неслышный выстрел охотника — где-то там, вдалеке — разнес антенну на куски.
Она посмотрела на меня.
— Он всегда за мной следит. Обычно это меня достает. Но иногда бывает полезно.
— Если вы позволите ему быть полезным слишком часто, — сказал мертвец, — он никогда от вас не отстанет.
— Это уж мое дело. — Хотя она только что его спасла, официантка смотрела на мертвеца совершенно бесстрастно. Ее глаза спокойно и внимательно изучали его самого и теперь уже бесполезные приборы. — Я видела, в какую задницу ты угодил. Хотела было плюнуть, но… У меня выдался свободный вечерок.
Она улыбнулась, словно солнце выглянуло из-за туч, и пошла прочь.
— Можно попросить вас об одолжении? — стуча зубами от холода, произнес мертвец.
— В чем дело?
— Когда вы будете это рисовать… Не могли бы вы сбросить мне несколько фунтов? — Он взглянул на нее. — Всего парочку? Эффект картины ведь от этого не изменится.
— С чего вы взяли, что я собираюсь вас рисовать?
— Я это знаю.
Она пожала плечами.
— Правда и милосердие не так несовместны, как кажется.
Она сняла с себя куртку и накинула ему на плечи. Раскрасневшаяся на холодном ветру, она была стройна и прекрасна. Не думаю, что наш друг-охотник действительно намеревался когда-нибудь ее поймать. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться.
Она снова двинулась прочь, на этот раз быстрее, легким пружинящим шагом взбираясь вверх по склону.
— Сознание есть иллюзия, — произнес голос моего клиента. Он вдруг утратил всю свою фальшивую хрипотцу, всю видимость объема и реальности, и звучал как простое сообщение.
— Если сознание — иллюзия, — тут же отозвался мертвец, — то кто же тогда остался в дураках?
— Нет ничего более бессмысленного, чем играть в слова с самим собой, — ответил мой клиент.
— Некоторые считают, что сознание — это и есть игра в слова.
— Я-то точно знаю, что такое сознание. Это сырая, недоработанная операционная система, способ кое-как слепить вместе несовместимые программы, выпущенные для разных целей и в разное время. Мы строим в голове модель реальности, чтобы работать с ней на скорости приблизительно пятнадцать бит в секунду. Вот эту модель мы и называем сознанием.
— Но тебе эта модель уже не нужна, — сообразил мертвец. — Обработка данных идет несравнимо быстрее, нет всего этого архаичного «железа», не нужны неуклюжие, приблизительные методы, чтобы узнать лицо или заключить сделку.