В качестве примера можно привести минскую фантастку Ольгу Громыко. Казалось бы, человеку повезло с самого начала. Ее юмористическая фэн-тези, тетралогия про ведьму Вольху Редную, по сути, открыла собой новое направление. По аналогии с женским романом его можно назвать женской (а точнее — девичьей) фантастикой. Писательница быстро обзавелась огромным шлейфом восторженных юных поклонниц и подражательниц, тиражи неуклонно росли, слава ширилась, однако стричь купоны и разрабатывать найденную золотую жилу Ольга не стала.
Неожиданно начались эксперименты. Отход наметился уже в романе «Верные враги». Пусть действие этого романа происходило все в том же мире Велории, но Вольхи там уже не было и следа. Да и юмористической фэнтези эту книгу можно назвать разве что с похмелья — лирическая линия вышла на первый план, и драма почти полностью задавила хохмачество. В «Цветке камалейника» писательница пошла еще дальше — совершенно новый мир, причем сделанный с изрядной долей НФ, и, главное, попытка поиграть без главного своего козыря. «Женской» составляющей там практически нет, главные герои «Камалейни-ка» — мужчины.
Новый роман Громыко, написанный в соавторстве с еще одним ярким представителем поколения, Андреем Улановым, продолжает линию эксперимента. Действие книги «Плюс на минус» происходит в сегодняшнем Минске, главные герои — наши современники, да и жанр книги можно определить как лирический детектив.
Пример далеко не единичен: пускаются в неожиданные эксперименты многие «тиражные» и раскрученные молодые авторы — уже упомянутый Андрей Уланов, Вадим Панов, Алексей Пехов.
Что же заставляет успешных авторов сворачивать с наезженной колеи? Особенно с учетом того, что у них очень мало стимулов к тому, чтобы прогрессировать — всеядность издательств, все меньшая и меньшая доходность писательского труда, падающий престиж этой профессии.
На мой взгляд, на то есть и субъективные, и объективные причины. Субъективные — это прежде всего авторское самолюбие. Несмотря на смешную в наш рациональный век идеалистичность подобного стимула, он до сих пор работает. В немалой степени потому, что наша фантастика не атомизировалась, не рассыпалась на отдельных авторов, работающих на отдельные издательства. Сохранилась преемственность поколений, осталось некое чувство общности. У фантастов теснее внутрицеховые связи, и поэтому до сих пор не только жива, но и действенна такая штука, как общественное мнение.
Традиции советской фантастики не умерли, а среди них — и достаточно высокая планка претензий. Именно поэтому фантастика и сегодня остается единственным из коммерческих жанров, который не смирился со статусом «развлекателя», но до сих пор нахально заявляет: «Мы претендуем на большее».
Но все эти моральные барьеры, конечно же, не устояли бы долго, если бы к «работе над ошибками» авторов не подталкивали и вполне реальные стимулы. Главный из них, как ни странно, уже упомянутое авторское многолюдье. Когда количество новинок превысило какую-то величину, стало понятно, что первейшая задача начинающего автора — не затеряться в море разливанном своих коллег с их неотличимыми сочинениями. Это поняли уже и издатели: не случайно их прежняя установка «на серию», предполагавшая авторскую обезличенность, сменилась ставкой «на автора». И выход для писателя, как выяснилось, только один — нужно выделиться из массы качеством, «лица необщим выраженьем». Выбиться в те самые «сливки».
Впрочем, в «сливки» есть и другой путь. Дело в том, что, пока мы пересиживали взбаламученность в ожидании, когда же все это осядет, в западной фантастике тот самый процесс сепарирования не прекращался.
После прорыва в большую литературу «Чужака в чужой стране» Хайнлайна, «Дюны» Херберта, романов Дика тамошняя фантастика де-факто разделилась на артхаус и попсу. Она выделила из себя образцы высокого стиля, которые сегодня с восторгом встречают и рафинированные читатели, и высоколобые литературоведы — книги Нила Геймана, Чайны Мьевилля, Нила Стивенсона и других.
Соответственно, и в русской фантастике появилась достаточно большая генерация начинающих авторов, которые предпочитают не «учиться на марше», а с самого начала делают установку на высокое качество текста. Это для них важнее быстрого коммерческого успеха, поэтому они не торопятся — начинают с рассказов, совершенствуют стиль, долго возятся с текстом. В силу изначальной установки на качество они обожают меряться «кто лучше» и поэтому являются завсегдатаями всяческих литературных конкурсов. Их довольно много, поэтому упомяну лишь наиболее заметных — Карина Шаинян, Дмитрий Колодан, Аделаида Фортель, Шимун Врочек, Иван Наумов, Лариса Бортникова, Максим Дубровин, Алексей Лукьянов.
Но если у «романистов» основной проблемой является медленный прогресс (просто в силу того, что им приходится очень много писать, и нет времени на добротную отделку), то у «рассказчиков» свои проблемы. К примеру, у первых все в порядке с трудолюбием и организованностью, но плохо с тщательностью, здесь же ситуация обратная. Конечно же, каждый из «рассказчиков» со временем собирается написать книгу, которая потрясет русскую литературу до основания. Но почему-то этого пока ни у кого не получилось. А у многих — даже просто книги.
Попытки «стилевиков» отвлечься от рассказов и поиграть на «романном» поле редко бывают удачными. К примеру, первый роман Юлии Остапенко, получившей известность как автор великолепных психологических рассказов, анонсировался издателем как появление «сверхновой российской фантастики». Однако даже самые преданные поклонники писательницы вынуждены были признать, что роман сырой. И сегодня окончательно перешедшая в другую категорию и выпустившая уже несколько книг Юлия Остапенко демонстрирует типичные проблемы «романистов» — торопливость, непроработанность текста, мира, идеи. Не очень успешными оказались попытки реализовать себя в крупной форме и у еще одного талантливого рассказчика — Владимира Данихнова. Впрочем, на подходе роман у одного из лидеров этой когорты молодых авторов — Дмитрия Колодана; посмотрим, может, его попытка окажется успешной.
Так или иначе, но ситуация выравнивается. Тиражируемый палп-фикшен, конечно же, никуда не денется, вал бездарных сочинений спадать не собирается, но заметьте: если еще пару лет назад всю эту «молодую шпану» никто, кроме ее самой, в упор не замечал, то в последнее время игнорировать молодых авторов становится все труднее. И свои «пять процентов» с МТА мы, надеюсь, скоро получим.
Полтора десятка лет назад адепты фантастики хотели «пожить хоть немного с рынком — посмотреть, что это такое». Уже и посмотрели, и пожили, и повыживали… Может, пора начинать просто жить?
МНЕНИЕ
Экспертиза темы
Долгожданное «поколение нового века», пришедшее в фантастику после 2000 года, по общему мнению, оказалось далеко не столь успешным, как предыдущие «волны». В чем причина столь дружного разочарования? А как сами молодые фантасты оценивают свою литературную генерацию, ее плюсы и минусы?
Начну с того, что это «общее мнение» как-то прошло мимо меня. В том числе я не заметил и «дружного разочарования». Во всяком случае, в читательской среде. Иначе бы издательства попросту не публиковали книги авторов поколения-2000. Кому нужны авторы, которых никто не купит?
Насколько я знаю, ситуация совершенно иная. Романы некоторых молодых авторов не только издаются и продаются, но и способны конкурировать с произведениями более опытных и известных писателей. Так что с читательским интересом, как мы видим, все в порядке.
Что в итоге получается? Читатели — есть, издательства — заинтересованы, тиражи — имеются, и даже определенное количество литературных премий поколение-2000 уже получило. Так что о «неуспешности» этой «волны» говорить как-то преждевременно.
Насчет же того, что некоторые особо придирчивые читатели и критики ворчат… Ну, так пусть бросят в меня камень те, кто убежден, будто писателей предыдущих поколений не ругали ни читатели, ни критики. Ругали. И почище, чем нынешних, между прочим.