Собственно, и у нас все так же начиналось: сначала — информационные башни, следом за ними — универсальные информационные носители, ну а уж потом — единое информационное пространство. Русские сразу же выставили санитарный кордон, распахали километровую полосу вдоль всей границы и, как только на ней информационная башня расти начинает, тут же ее выкорчевывают — заливают жидким азотом.
— Мы знаем, как происходит естественное перемещение спор информационных башен, — говорил мне майор Ворный. — Если бы даже им каким-то чудом удалось проникнуть за наш санитарный кордон, то башни начали бы расти вдоль границ. Так нет же! — в сердцах хлопал ладонью по столу Владимир Леонидович так, что рюмашки подскакивали. — Ростки башен появляются в глубине нашей территории! Как правило, в местах с невысокой плотностью населения. Чтобы, выходит, не сразу их обнаружили. И что это значит?
— Что это значит? — тупо повторял я вопрос майора.
— А то и значит, что кто-то, вернее, сволочь какая-то, завозит споры контрабандой. И рассеивает их тут, у нас!
Бац!
Кулак Владимира Леонидовича впечатывается в столешницу.
— А при чем тут я?
— При том, дружище, — Ворный наклонялся поближе и шептал в самое ухо. — Что обычные туристы в крупных городах толпятся. Москвы, Питера, Вологды и Новосибирска им более чем достаточно. В глухие углы лезут только любители экстрима и вы! — он больно тыкал меня пальцем в грудь. — Юные натуралисты. Вот и получается, что экстремалы и экологи — две основные группы риска. Поэтому мы и присматриваем за вами особо.
— Чушь! — возмущенно тряс головой я.
Ворный таинственно улыбался и укоризненно грозил мне пальцем. После чего брал бутылку и наполнял рюмашки.
— Ну, давай накатим…
— Вот видишь, — сказал я, продолжая начатый разговор. — А между тем Диккенсленд создан с помощью все тех же информационных нанотехнологий.
— Ну и что? — безразлично дернул плечом Ворный. — У нас под Архангельском церковь стоит, без единого гвоздя построенная.
— А при чем тут это? — не понял я.
— При том, что церковь одним топором срубить труднее, чем парк развлечений с помощью информационных башен склепать.
— По-твоему выходит, смысл жизни заключается в преодолении трудностей?
— Смысл жизни заключается в том, чтобы быть уверенным в себе и завтрашнем дне! — пафосно изрек Ворный.
Не новость — это я от него уже слышал.
— Люди, живущие в едином информационном пространстве, имеют все необходимое…
— Не имеют, а получают, — уточнил Владимир Леонидович.
— Пусть так, — не стал спорить я. — Какая разница?
— Вы разучились делать что-либо своими руками.
— Для того чтобы чем-то себя занять, не обязательно топором махать. Существуют наука, искусство, творчество… Тот же Диккенсленд создан с помощью информационных нанотехнологий, но придумали и спроектировали его люди.
— Ну-ну, — ехидно усмехнулся Ворный. — Ты лучше подумай о том, что, когда в один прекрасный день исчезнут информационные башни, вы останетесь с голыми задницами и без куска хлеба.
— С чего вдруг информационные башни должны исчезнуть? — искренне удивился я.
— Ас чего вдруг они появились двадцать лет назад? — вопросом на вопрос ответил Ворный.
На сей счет существовала общепринятая теория, но мне не хотелось ее пересказывать. Тем более, что Ворный наверняка ее знал. И все-таки он ждал ответа. Поэтому я решил отделаться общими фразами.
— В какой-то момент в развитии новых направлений в науке и технике, главным образом, компьютерных, информационных и нанотехнологий, произошел качественный скачок, результатом которого стало появление первых информационных башен.
— Ага, — Ворный многозначительно кивнул и расплескал водку по стаканам. — А кто конкретно их создал?
Я взял свой стакан.
— Появление первых информационных башен стало результатом самоорганизации высокоинформативных наносистем.
— В средние века люди тоже верили в то, что мухи самозарождаются в куске гнилого мяса.
Ворный поднял свой стакан. Мы чокнулись и выпили.
— Ни один нормальный человек, — продолжил вещать Владимир Леонидович, — никогда не поверит в то, что сотня-другая нанороботов, случайно оказавшихся в одной банке, смогли самоорганизоваться настолько, что начали воспроизводить сами себя и самосовершенствоваться, а в конце концов пришли к мысли, что для блага всего человечества пора начать возводить информационные башни.
— У тебя есть другая гипотеза? Глупо спрашивать — конечно, есть!
— Это начало вторжения, — с невообразимо серьезным видом изрек майор Ворный.
— Ага, — насмешливо кивнул я.
— А ты не агакай, — прищурился Владимир Леонидович. — Лучше сам мозгами пораскинь. Откуда взялись информационные башни, плодящие уинов, которыми набито твое тело, никто не знает. Как они функционируют — неизвестно. Какова их конечная цель — загадка. Сейчас уины восстанавливают поврежденные клетки твоего организма, что чисто теоретически гарантирует тебе личное бессмертие. Но что, если в какой-то момент эти самые уины начнут жрать тебя изнутри? Прикинь, за сколько часов они съедят все человечество, находящееся в едином информационном пространстве?
— Это похоже на дешевый ужастик.
— А тебе дорогой нужен? Со спецэффектами?
— Если конечная цель уинов — уничтожить нас…
— Не самих уинов, — уточнил Ворный. — А тех, кто их на Землю забросил.
— Пусть так, — согласился я. — Но почему они тогда сразу не разделались с нами?
— Потому что им нужен весь мир, — Ворный нарисовал руками большой круг. — Вся Земля. Разом. Для того они и прикидываются паиньками, чтобы мы бдительность потеряли и сами им горло подставили.
Я усмехнулся.
— Выходит, Россия — последний оплот человечества.
— Выходит, что так, — не понял, а скорее всего, не захотел понять моей иронии Ворный. — Иначе, чего бы они так старались к нам пролезть.
— Кто?
— Петр Леонидович, не пытайся ты выглядеть дурнее, чем есть, — недовольно поморщился Ворный.
— Пришельцы, — кивнул я.
— Да кто бы ни был, — Ворный щелкнул ногтем по краю стакана. — Главное, что мы их не звали.
— Слушай, ты же сам недавно ездил с детьми в Диккенсленд. Как тебе после этого уины из организма выгоняли?
— Я что, на идиота похож? — обиделся Ворный. — Зачем же я стану эту дрянь себе по венам пускать? Вот, смотри.
Владимир Леонидович достал из кармана и положил передо мной на стол небольшой предмет, похожий на одноразовую зажигалку. Корпус из темно-фиолетового пластика. С одной стороны клапан врезан, с другой — откидывающаяся крышка. Под крышкой — небольшое округлое углубление, покрытое тонким слоем похожего на латекс материала.
— Что это? — непонимающе посмотрел я на Ворного.
— Контейнер для хранения вашей валюты.
Владимир Леонидович взял меня за руку и повернул ее так, чтобы стал виден уин-перстень на безымянном пальце.
Точно! Под крышкой контейнера такое же углубление для дозатора, как и на моем перстне.
— То-то я удивился, когда шофер в такси предложил мне уинами рассчитаться, — я вернул Ворному контейнер.
— Понятное дело, — усмехнулся Владимир Леонидович. — Уины у нас сейчас идут по рублю за штуку.
— У нас — два.
— Поэтому и предлагают, что у нас менять выгоднее.
— А я думал…
Я в растерянности постучал пальцами по краю стола.
— Что?
— Думал, вы тоже начали уины по прямому назначению использовать.
— Да как же мы их можем использовать, если мы вне информационного поля? — удивился Ворный. — У нас уины себе по вене только полные деграданты и недоумки пускают. В поисках нового кайфа. Те же глюки, как и у тебя, только в более легкой форме.