Стараясь не напугать мальчика, Бьянка посмотрела в его темные глаза.
— Hyla, — сказала она.
— Hyla, — ответил мальчик. — ï Cymo te llamas? ï Es este su globo?
— Да, это мой шар, — ответила Бьянка. — И ты можешь называть меня «сеньора Назарио».
— Если это твой шар, — спросил не утративший присутствия духа мальчик, — ты разрешишь мне на нем полетать?
Бьянка посмотрела на восточное небо, где виднелись многочисленные точки далеких заратанов. И перед ее мысленным взором возникло видение — возможно, именно об этом мечтала Эдит Дин: в небесах Неба еще больше летательных аппаратов, чем над Рио-Пикаро, над Северным архипелагом парят разноцветные дирижабли и глайдеры, безымянные заратаны — уже не бессмысленные стаи, они превратились в хорошо знакомые и близкие ориентиры.
Бьянка повернулась, чтобы посмотреть на быстро опадающий воздушный шар — интересно, сколько потребуется труда, чтобы вновь его надуть. Она вытащила карманную систему и проверила: конструкция самодельного дирижабля все еще оставалась на месте, как и все семейные программы.
Нет, она хотела совсем другого, когда покидала дом; однако она оставалась Назарио, инженером, специалистом по аэронавтике.
Она убрала систему и повернулась к мальчику.
— У меня есть идея получше, — сказала Бьянка. — Хотел бы ты иметь собственный воздушный шар?
Мальчишка расплылся в улыбке.
Перевели с английского Владимир ГОЛЬДИЧ и Ирина ОГАНЕСОВА
© David Moles. Finisterra. 2007. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».
Алистер Рейнолдс
Инспектор в тигровой шкуре
Интересы расследования и раньше забрасывали Адама Фернандо далеко от дома, но ни одно предыдущее путешествие не казалось ему столь рискованно дальним и целиком зависящим от милости приборов, передававших его копии от одной браны к другой, постепенно коверкая исходный образ, словно при игре в «испорченный телефон». Специалисты Службы контроля, разумеется, уверяли, что процедура абсолютно надежна и ни одна часть его существа при копировании утеряна не будет. Но ведь он должен был верить на слово — а разве они могли позволить себе сказать что-то другое?… В памяти, как всегда после копирования, зияли туманные дыры. Например, он так и не сумел вспомнить (и в этом заключалась щекотливость ситуации), почему для конечного физического воплощения избрал обличье гигантской кошки.
Воссозданный заново Фернандо очнулся в наполовину открытом металлическом яйце, все еще скользком изнутри от остатков биохимической массы. Он ощупал лапами узорчатую, немного свалявшуюся шерсть, а затем попробовал выпустить когти. Получилось замечательно, без всяких усилий. Видимо, какой-то участок мозга приспособили для управления этой частью тела, так что действие происходило практически рефлекторно.
Выбравшись из яйца, он огляделся. Восприятие цвета и перспективы оказалось обычным, человеческим, и это обнадеживало. Восстановительная камера представляла собой серое металлическое помещение со стандартной гравитацией, единственным украшением которого служили многочисленные приборы и инструменты. Никто его не встречал, температура воздуха была чуть ниже нормы. Видимо, хозяйка здешних мест разрешила его воплощение исключительно по настоянию Службы контроля, и, похоже, это единственная уступка, на которую она готова была пойти. Что могло означать две вещи: либо доктор Меранда Остроу собиралась препятствовать расследованию (насколько это возможно без явного нарушения закона), либо она была блаженно невинна и не считала нужным лебезить перед инспектором — даже если речь шла об обычной вежливости.
Он еще раз опробовал когти: они по-прежнему работали. Где-то сзади смутно ощущался лениво помахивающий хвост. Он собрался втянуть «лезвия», как вдруг в пастельно-серой стене раздвинулись двери, и в комнату стремительно ворвался парящий в воздухе робот — скопление тусклых вертящихся металлических шаров, похожих на неисправную модель Солнечной системы в каком-то безумном планетарии. От такого внезапного вторжения шерсть у Фернандо встала дыбом. Впрочем, вряд ли хозяйка стала бы возиться с оживлением гостя лишь для того, чтобы тут же умертвить его с помощью робота.
— Инспектор Адам Фернандо, Служба контроля, — представился он. Предъявлять документы не требовалось: вся необходимая информация была встроена в реквизиты импульса гравитона, которым был передан его восстановительный профиль.
— Естественно. Кто же еще? — не слишком любезно отозвался шар покрупнее. — Надеемся, процесс оживления вам понравился.
Фернандо, теребивший лапой отсыревшую шерсть, с трудом сдерживал дрожь.
— Да, кажется, все в порядке. Может, перейдем куда-нибудь, где потеплее?
Несмотря на изменения в строении гортани, голос звучал вполне нормально: разве что чуть выше обычного и с еле уловимыми отзвуками звериного рыка в гласных.
— Разумеется. Доктор Остроу ждет вас.
— Странно, что она не встретила меня.
— Доктор Остроу — очень занятой человек, инспектор. И сейчас — еще больше, чем когда-либо. Вам, как представителю Службы контроля, это должно быть понятно.
Фернандо хотел было сказать что-то насчет простой вежливости, но удержался: если даже доктор Остроу не слушает сейчас их разговор, никто не поручится, что робот не передаст хозяйке его содержание.
— Ну что ж, идемте. Насколько я понимаю, раз меня оживили, значит, доктор Остроу все же смогла выкроить для меня минутку?
— Конечно, — презрительно ответствовала машина. — До ее лаборатории довольно далеко, я отвезу вас. Или вы предпочтете добираться самостоятельно?
Фернандо знал, что делать. Он расставил лапы, позволив стайке летучих шаров распределиться вокруг его туловища для поддержки. Одни шарики подоткнулись под мышки, под черные подушечки лап, а другие мягко подхватили грудь и хребет, удерживая равновесие. Самый большой шар, который не был задействован в поддержке, полетел чуть впереди, создавая что-то вроде аэродинамического воздушного кармана. Через открытую дверь они вылетели в длинный извилистый коридор, с каждой секундой набирая скорость. Вскоре они уже мчались чудовищно быстро, лихо закладывая крутые виражи и проносясь сквозь двери, которые только успевали открываться и закрываться. Помня о хвосте, Фернандо поспешил его поджать — от греха подальше.
— Долго еще? — поинтересовался он.
— Около пяти минут. Осталось еще немного продвинуться в глубь инклюзии.
Фернандо вспомнил полученные инструкции.
— То, что мы сейчас видим… все это дело рук человека? Часть станции «Пегас», верно? Мы ведь еще не видели никаких сооружений КР-Л?
— И не увидите, — отрезал робот. — Как вам прекрасно известно, исследование механизмов KP-Л находится в ведении Службы эксплуатации. Функции же Службы контроля ограничиваются второстепенными вопросами безопасности, связанными с этими исследованиями.
Фернандо ощетинился:
— И поскольку…
— Повторяю, инспектор: второстепеннымивопросами. Доктор Остроу прекрасно осведомлена об условиях вашего здесь пребывания, и в них не входит экскурсия по творениям цивилизации КР-Л.
— А если хорошенько попросить?
— Просите. От этого ничего не изменится.
Пока они молча мчались дальше (Фернандо решил, что так будет лучше), он обдумывал всё, что знал об инклюзиях и их значении для Метаправительства.
Сотни тысяч лет назад человечество разработало способ колонизации соседних бран: протискивая биологические данные сквозь гиперпространственную дыру в смежную реальность, а затем выращивая по этим образцам живые организмы. Сейчас Метаправительство объединяло тридцать тысяч плотно прилегающих друг к другу миров. Однако до сих пор человечеству лишь однажды удалось обнаружить следы иного разума — исчезнувшей цивилизации КР-Л.