Однако небывалая популярность — верный признак будущего кризиса.
Во второй половине девяностых в жанре наступил резкий спад. Сигал и Ван Дамм теряли обороты, раз за разом испытывая кассовые провалы своих новых фильмов. Иные «бойцы», вроде Дольфа Лундгрена или Марка Дакаскоса, несмотря на талант и фактуру, так, по сути, и не вышли из резервации фильмов категории «Б». Но главное, исчерпались творческие идеи. Любые удары и комбинации сняли едва ли не во всех возможных ракурсах. Единственное, чем мог похвастаться жанр, — это прорывом Джеки Чана на американский рынок.
Но в кино уже появилась новая генерация режиссеров, которые в юные годы видели немало гонконгских боевиков о кунг-фу и теперь черпали из них свое вдохновение. Именно фантастика помогала им воплотить замыслы в жизнь.
Некалендарный XXI век целлулоидные единоборства встретили в 1999 году, когда на экраны вышла «Матрица». Сцены боевых искусств, показанных с применением новаторских методов съемки, сделались одним из «фирменных» аттракционов картины. Причем файтинг занимал в ней едва ли не больше экранного времени, чем в некоторых фильмах «чистого» жанра.
Пример оказался заразительным. Даже старые проекты перекраивались на новый лад и сдабривались щедрой порцией «высоких ударов» ногами. По экранам летали «Ангелы Чарли», кувыркался в воздухе Том Круз, выполняя очередную «невыполнимую миссию», а чистокровный француз Жан Паспарту вдруг приобрел китайскую родословную и внешность Джеки Чана в модерновой версии «Вокруг света за 80 дней». Даже кинохулиган Квентин Тарантино отметился двухсерийным «Убить Билла»: этот фильм, как ни странно, тоже можно отнести к фантастике, поскольку действие происходит в некоей альтернативной реальности, живущей по законам азиатского кино. Рукопашные эпизоды поставил широко известный в узких кругах Юэнь Во-Пинг — он же работал над «Матрицей». А ведь еще десять лет назад при съемках «Универсального солдата» Роланд Эммерих, Жан-Клод Ван Дамм и Дольф Лундгрен сознательно уменьшали число сцен с восточными единоборствами, чтобы привлечь больше зрителей.
Однако голливудский мейнстрим, подобревший к восточному собрату, можно сказать, задушил последнего в объятиях.
С одной стороны, новое фантастическое кино предоставило жанру доселе невиданные выразительные средства. С другой стороны, оказалась сниженной планка самого искусства боя. Благодаря спецэффектам, системе тросов и умелым постановщикам из Гонконга стало возможным пригласить любую кинозвезду с танцевальной пластикой и за несколько месяцев обучить ее сценическому варианту восточных единоборств. Неискушенный зритель, увлеченный зрелищем, и не различал, что Кеану Ривз, Бен Аффлек или Камерон Диас в боевых сценах — это далеко не Брюс Ли, который оттачивал свои движения годами по много часов в день. Компьютерная графика и звезды класса «А» исправно приносили кассу, профессиональные «единоборцы», кроме Джеки Чана и Джета Ли, вышли в тираж, боевые искусства из гвоздя программы превратились всего лишь в один из трюков, острую приправу для поп-корна. Хотя внешне все выглядит более чем благополучно, Уже никого не смущает, например, когда в космической «Миссии «Серенити» герои применяют карате или пользуются коротким самурайским мечом вакидзаси вместо бластера.
Но боевые искусства не сдались. Их философия проповедует верность пути воина и равновесие духа. Единоборства начали искать способ, как снова выйти на первый план, привлечь к себе внимание зрителя и стать главным блюдом для киногурманов. На помощь пришла восточная мудрость, которую высказывали еще в «Кавказской пленнице»: «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет!»
Речь, конечно, идет о фантастике.
В гонконгских фильмах семидесятых был популярен сюжет: хороший герой борется с плохой школой кунг-фу, но его техника сильно хромает по сравнению с вражеской. Тогда он объединяет два стиля в один, изобретает какую-нибудь «змею в тени орла» — и посрамляет неприятеля. К этой же тактике прибегло боевое кино: стало с чем-то объединяться. Выражаясь терминами ТРИЗ — «свертываться». Сообща, как говорится, и батьку бить легче. Боевые искусства вновь заявили о себе тремя путями. И все три оказались связаны с кинофантастикой — в разных странах и даже на разных континентах.
Первый выход нового дракона состоялся на родине — в Азии. Боевые искусства сделали финт, какого от них никто не ждал, — объединились с арт-хаусным кино. В 2000 году вышел «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» интеллектуала Энга Ли. Появление этого американского фильма, снятого на китайском языке с аутентичным актерским составом, знаменовало ренессанс специфического жанра wuxia. Название метко переводят как «кунг-фу на веревках». Именуется он также «кунг-фу с полетами».
Жанр имеет давнюю традицию в восточном кинематографе, его недолюбливал еще Брюс Ли, ратуя за реалистичную демонстрацию боевых искусств. «Веревочное кунг-фу» невозможно спутать ни с каким иным подвидом азиатского кино. Здесь всегда присутствует мотив фантастических способностей героев, которые сражаются, летая по воздуху, и часто пользуются дистанционно управляемым холодным оружием. Энг Ли в «Крадущемся тигре…» придал wuxia новое, философское измерение. Фильм получил четыре «Оскара» (номинируясь и как лучшая американская лента, и как лучшая лента на иностранном языке!) и многократно окупил в прокате свой относительно невысокий бюджет. Особую роль в успехе сыграли и яркая восточная экзотика, и цифровые технологии, которые позволили шире использовать страховочные тросы, потом «вытирая» их из кадра.
Ни до, ни после «Крадущегося тигра…» Энг Ли не обращался к теме боевых искусств. А потому королем жанра стал другой «высоколобый» режиссер — Чжан Имоу, одну за другой поставивший картины «Герой» (2002), «Дом летающих кинжалов» (2004) и «Проклятие Золотого Цветка» (2006). После «боевиков кунг-фу» и «комедий кунг-фу» с легкой руки Имоу закрепилась новая традиция. Ее можно назвать «историческая фэнтези-драма кунг-фу». Сочный древний колорит, богатый символический пласт, обязательные поединки с нарушением законов гравитации и филигранно отшлифованные, геометрически выверенные планы — вот ее отличительные признаки. К реальной истории эти сюжеты имеют довольно поверхностное отношение, как, впрочем, и к реальным боевым искусствам: сотни лет назад у-шу и другие направления отнюдь не были столь изощренными, как сейчас.
Меньше чем за десятилетие творчества Энга традиция успела обрасти ответвлениями, заполучить своих бунтарей и пересмешников, а главное — распространиться по миру. Оператор «Крадущегося тигра…» Питер Пау поставил фильм «Искатели приключений» (2003), где попытался показать «кунг-фу на веревках» уже в наши дни и скрестить с приключениями в духе Индианы Джонса и Лары Крофт. Но то, что хорошо для виртуальности «Матрицы» и условно-мифического Древнего Востока, вызывает зрительское «не верю», будучи механически перенесено в современность. «Искатели приключений» не сумели стать даже тенью фильмов Энга Ли и Чжана Имоу, хотя операторское мастерство Пау оказалось на высоте.
Комик Стивен Чоу высмеял штампы wuxia в «Убойном футболе» и особенно в фантастических «Разборках в стиле кунг-фу». А в Таиланде на засилье «веревочных» боевиков ответили по-своему: выпустили «Онг-Бак» с восходящей звездой Тони Джаа — в старой манере, демонстративно без тросов, цифровых эффектов и монтажных трюков.
Как пел Высоцкий: «Кроме мордобития — никаких чудес…» Однако здесь также присутствовали элементы восточной мистики: герой должен отвести от своей деревни проклятие, связанное с кражей головы статуи Будды. Любопытно, что Тони Джаа впервые вышел на съемочную площадку, дублируя Лорда Рэйдена в файтинг-сценах продолжения «Смертельной битвы».
Но невидимые тросы по-прежнему востребованы: с ними летают не только китайские герои, но и корейские воины, японские самураи и даже… «горячие финские парни». В 2007 году кинематографисты Финляндии совместно с китайскими коллегами выпустили фэнтези-эпик «Воин Севера». Действие развивается в нашем времени и в древности, а в сюжете переплелись мотивы «Калевалы» и старинных преданий жителей монгольских степей. Фольклорные параллели между сказаниями народностей, столь далеких и географически, и мировоззренчески, действительно существуют, их вскрыл еще в девятнадцатом веке филолог Матиас Алексантери Кастрен. Авторы «Воина Севера» придумали этому объяснение, хотя его вытеснили на второй план фэн-тезийная фабула и снятые рапидом сцены боев, где финны крутят замедленное сальто наравне с китайскими мастерами. Впрочем, Джету Ли еще рано опасаться конкурентов из Скандинавии.