Лишь тогда Клем заметил, что в квадратах остекленного крыльца отражаются не только он и адмирал. Ночная гостья вернулась и стояла над его плечом жутким безголовым часовым.
Адмирал Сибери безмолвно шевелил губами, произнося беззвучные проклятья. Клем кое-как дотянулся до фонаря и прибавил света. Молчаливая женщина исчезла так же внезапно, как и появилась, превратившись в бесформенное облако.
Адмирал, словно не поверив увиденному, энергично потер глаза, заглянул в чашечку трубки, исследовал содержимое табачного кисета и, отчаявшись найти разумное объяснение случившемуся, вручил то и другое Клему.
Тот взял кисет и трубку, но ничем не выдал, что, как и адмирал, стал свидетелем очередного явления духа. Просто знал, что Молчаливая женщина все еще маячит неподалеку, за кругом света, отбрасываемого фонарем. Только этот свет и не давал ей принять видимую форму.
К своему ужасу Клем понял также, что зародившиеся чуть раньше подозрения подтвердились с неопровержимой силой. Значит, Молчаливую не интересовали ни его дом, ни рыбачья лодка для ловли омаров, ни причал, ни даже крыльцо Поджи-хаус.
Молчаливая преследовала лично его, Клема Краудера.
На длинном причале, простиравшемся до самой бухты, все было тихо. Покрытый жидкой грязью полумесяц берега назывался Дринкуотер Флэтс. Причал также именовался Дринкуотер.
Клем забросил за плечи матросский рюкзак и направился к «Артфул Доджеру», древнему люггеру, пришвартованному в дальнем конце причала.
Звезды низко нависли над далеким горизонтом. Клем пристально всматривался в темные уголки и лежавшие на причале тени, полный решимости на этот раз не позволить призраку напугать его неожиданным появлением.
Слишком поздно он понял, какую ошибку совершил, рассказав жене о встрече в Поджи-хаус. Та, не желая иметь никаких дел со странным и неестественным явлением, в два счета сложила мужнины вещи и выставила его из дома.
На этот раз Клем благополучно добрался до судна и поднялся на палубу. Табличка на двери каюты гласила:
ДАНКИ ДРИНКУОТЕР. ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЗУБОВ.
УДАЛЕНИЕ — ЧЕТЫРЕ ПЕНСА.
РАБОТА И ВСТАВЛЕНИЕ — ШЕСТНАДЦАТЬ ПЕНСОВ.
Он постучал в дверь чуть пониже таблички. Уютный свет, лившийся из окна двухпалубной рубки, свидетельствовал, что владелец-капитан проводит вечер дома.
— Клем! — воскликнул Данки, открывая дверь. На нем был засаленный передник; вкусно пахнущий дым горящих дров и стряпни мешался с просоленным воздухом палубы. — Заходи, будь гостем. Как твой новый зуб?
— Мне сейчас не до зуба, — отмахнулся Клем, уронив рюкзак на пол. — Нужно где-то устроиться на ночь.
— Конечно-конечно, — захлопотал Данки. — Идем в кубрик. Там есть лишняя койка.
Оба спустились вниз. Данки что-то наскоро помешал в стоявшем на углях и почерневшем от сажи горшке.
— Ты еще не ужинал, Клем? Мои бобы почти готовы.
— Кто способен думать о бобах в такие минуты?
Клем встряхнул проеденное молью одеяло и расстелил его на койке.
— Вот уже почти неделя, как я глаз не сомкнул.
— Не позволяй этой немой изводить тебя, Клем, — посоветовал Данки, сгребая бобы на щербатую тарелку. — Я написал о ней Баку Стеббинсу. Он знает, что делать.
Клем снял сапоги и растянулся на койке:
— Кто такой Бак Стеббинс?
— Ты не знаешь Бака? Парень Хорнпаута Стеббинса. Преподает в университете. Головастый мужик, ничего не скажешь.
— Боже милостивый, я же велел тебе держать язык за зубами, а ты строчишь письма какому-то университетскому яйцеголовому. И что он изучает?
— Птичий разум, — промямлил Данки, набивая рот бобами.
— Разум… чей?! — переспросил Клем, в полной уверенности, что ослышался.
— Птичий, — повторил Данки. — Работаете попугаями, насколько мне известно. Полагаю, он наблюдает за их жизнью, изучает повадки и все такое.
— Поведение птиц? — недоверчиво ахнул Клем. — И каким образом, черт бы тебя побрал, это мне поможет?!
Данки немного подумал:
— Понятия не имею, Клем. Хорнпаут говорит, что Бак — авторитет в подобных вещах.
— Твой Хорнпаут гроша ломаного не стоит, насколько мне известно, — проворчал Клем.
— Брось, Клем. Я знаю Бака. Если кто-то и сумеет справиться с той пакостью, что завелась у тебя в доме, так будь уверен — это он.
— Дом тут ни при чем, — собравшись с духом, признался Клем. — Все дело во мне.
Данки было сунул в рот очередную ложку бобов, но тут до него дошел смысл сказанного Клемом.
— Что-о-о? — завопил он, давясь едой.
— Да-да, ты верно расслышал, — кивнул Клем. По спине потянуло холодком озноба, знаменуя присутствие чего-то аномального в атмосфере. Он боязливо оглядел кубрик и натянул одеяло до подбородка. — Не гаси фонарь. Свет ее отпугивает, — прошептал он.
— Она здесь?! — выдохнул Данки, лихорадочно осматриваясь. Наконец он схватил другой конец одеяла и тоже натянул до подбородка. — Я этого не вынесу, Клем. Не смогу…
— А что, по-твоему, чувствую я? — вскричал Клем. — Каждую ночь она сводит меня в могилу! Всю эту неделю мне нет ни минуты покоя!
— Клем! — взвыл Данки. — Лично мне позарез нужен покой! Так что извини!
С этими словами он подскочил, как ошпаренный, схватил фонарь и вылетел из двери.
— Ты куда?! — крикнул вслед Клем.
— В машинную часть, — проорал Данки из коридора. — Нужно немедленно отыскать Бака Стеббинса. Он знает, что делать.
Однако найти профессора Бака Стеббинса оказалось не легче, чем пресловутую иголку в стоге сена. Клем и Данки прибыли в маленькую прибрежную деревеньку Меддибемпспорт еще до рассвета и с первыми лучами солнца принялись обшаривать кампус Бейнбриджского университета. Увы, следов профессора они не обнаружили. Приятели допросили десятки студентов. Все спешили на занятия, и когда Клем и Данки сообразили, что их миссия безнадежна, осталось только одно: обратиться к администрации. Но и это оказалось бесполезным, поскольку офис профессора Стеббинса был давно заброшен. Проходивший мимо дворник предположил, что о пропавшем специалисте по поведению птиц должны знать на кафедре орнитологии. Но вскоре стало ясно, что ни один сотрудник кафедры вообще не слышал о Баке Стеббинсе. Наконец они набрели на декана, который с крайне раздраженным видом отметил на карте кампуса то место, где предположительно можно отыскать затерявшегося ученого.
Клем и Данки стояли у подножия высокой башни с курантами, в центре кампуса, разглядывая карту.
— Вот оно, Клем, — утверждал Данки. — Если верить декану, именно здесь скрывается Бак.
Клем смерил взглядом внушительное строение — достойный архитектурный памятник коллекции готических уродств, из которых состоял бейнбриджский кампус. Если верить местному управляющему, здание прозвали Башней из слоновой кости, но не в смысле намека на интеллектуальный эскапизм, а из-за цвета отметок, оставленных на черных гранитных стенах летавшими над ней чайками.
Данки рванул на себя высокие двустворчатые двери. Вверх вела широкая лестница.
— Должно быть, он там, — предположил Данки. — Идем.
— Нет там никого, упрямый ты осел! — рявкнул Клем. — Мотаем отсюда! Я больше не потрачу ни единой минуты на поиски твоего птичьего профессора с его птичьими мозгами!
Вместо ответа Данки рванул наверх.
— Давай за мной!
— Упертый дурак! — завопил Клем, но все же бросился следом.
Путешествие к небу казалось бесконечным. Наконец они очутились на верхней площадке, еще перед одной дверью, ведущей в затканную паутиной комнату. Внутри ящики и коробки громоздились почти до потолка. Целая стена была занята шестеренками и прочими деталями механизма огромных часов.
Клем бессильно обмяк, пытаясь отдышаться. Они только что пробежали не менее двенадцати пролетов и оказались не в кабинете профессора, а на заброшенном складе.