— Конечно, — ответил Корнелиус.
Он огляделся, поднял бутылку, лежащую возле крыльца, разбил ее о кирпичную стену дома и поднял зазубренный осколок стекла.
— Осторожно, — предупредил он, вручая осколок Рикки. Корнелиус поднял руку ладонью вверх: — Давай, попробуй порезать меня этим стеклом.
Рикки не стал колебаться, он провел острым краем по руке Корнелиуса.
Осталась маленькая розовая отметина, больше ничего. Дети восторженно завопили.
— Можно мне прокатиться? — спросил Дэвид.
Корнелиус склонил голову к плечу в раздумье.
— Возможно, одного я прокатить успею. Затем мне нужно обсудить дела с моим другом Джеффом.
Он подхватил Дэвида под мышки и взлетел вверх, потом облетел вокруг сосновой рощицы недалеко от Стивенс-роуд. Дэвид смеялся особым смехом, означавшим «весело, но страшно», обычно он приберегал такой смех для ярмарки с аттракционами и для спуска на санках по крутому склону Люсильского холма.
Корнелиус поставил Дэвида на землю, взъерошил его волосы и повернулся к ребятам, сгрудившимся на тротуаре. Теперь их было уже около двадцати, от детсадовцев до старших школьников.
— Пока все, друзья. — Воздух наполнился вздохами разочарования. Корнелиус поднял руки. — Возможно, у меня останется время еще для нескольких полетов, после того как я перекинусь парой слов с Джеффом. — Он повернулся к Джеффу. — Мы можем поговорить в доме?
— Конечно, — ответил Джефф. И повел его в коридор.
— Я только что прилетел из Ирландии, — сообщил Корнелиус, когда они поднимались по лестнице. — Ты не ответил на мою телеграмму, я подумал, что лучше всего потолковать с глазу на глаз.
— Потолковать я не против, но пока не собираюсь продавать шар, — сказал Джефф. — Не обижайтесь, но я подумал, что должен сказать вам это сейчас.
Джефф повел Корнелиуса в их квартиру, представил матери. От кофе Корнелиус отказался. Они втроем сели в гостиной, Джефф с мамой на диване, а Корнелиус в кресле-качалке напротив.
Корнелиус и мама несколько минут поговорили о воспитании детей, потом Корнелиус заметил, что Джефф кажется ему замечательным парнем, и мама Джеффа с этим согласилась. Затем Корнелиус повернулся к Джеффу:
— Итак, Джефф, ты мне сказал, что не уверен, хочется ли тебе продать шар. Можешь мне объяснить, почему?
Джефф посмотрел на свои руки. Глядеть в глаза Корнелиусу было неприятно — его взгляд просто буравил мальчишку.
— Не знаю, я просто хотел оставить его себе. — Он пожал плечами.
— Может быть, когда-нибудь у меня появится достаточно денег, чтобы купить весь амулет.
— Сколько тебе лет, Джефф?
— В июне исполнится двенадцать.
— Дело в том, Джефф, что мне принадлежат две другие части этого амулета. Я не могу представить себе ситуацию, при которой я бы их продал. — Корнелиус посмотрел на маму Джеффа. — Миссис Грин, вы не возражаете, если я поговорю с вашим сыном наедине?
Мама посмотрела на Джеффа. Тот пожал плечами. Он не хотел, чтобы она уходила, но ему было неловко признаться в этом.
— Я подожду на кухне. Джефф… Позови меня, если я понадоблюсь.
— Джефф кивнул, и мама поднялась по лесенке из десяти ступенек на кухню, откуда она, вероятно, все равно слышала, что они говорят.
— Джефф, мне сорок четыре года. Это всего на тридцать лет больше, чем тебе, и я планирую жить долго.
Джефф подумал, что, может быть, Корнелиусу откуда-то уже известны свойства этого амулета. Возможно, он действительно продлевает людям жизнь.
— Поэтому, если ты оставишь шар у себя, тебе от этого будет мало пользы. А я гарантирую, что никто не предложит тебе больше за этот амулет, чем я. Ты мне веришь, Джефф?
— Да, верю, — ответил Джефф.
— Позволь сделать тебе предложение. Лучшего предложения ты не услышишь. Ты мне веришь?
Джефф кивнул.
— Хорошо. Если ты от него откажешься, и я улечу, в следующий раз я уже не буду таким щедрым. А следующий раз будет, я тебе это обещаю. Этот шар не принесет никакой пользы ни тебе, ни твоей маме, если будет лежать в сейфе банка. — Корнелиус нагнулся ближе и понизил голос: — Джефф, ты подумал о маме? Разве будет плохо, если ей больше не придется работать секретаршей? Тебе не хотелось бы купить ей небольшой магазинчик или что-то в этом роде?
— Магазинчик?
— Правильно, Джефф, небольшой магазинчик на Главной улице. И дом. Вы могли бы выбраться из этого многоквартирного муравейника. Могли бы иметь очаровательный пруд на заднем дворе. Купишь себе несколько хороших амулетов — «Атлетику», «Острое зрение». Может, амулет животных?
У Джеффа кружилась голова. Сколько все это может стоить? Он понятия не имел, наверняка десятки тысяч долларов.
— Какие деньги вы мне предлагаете? — спросил Джефф.
Корнелиус улыбнулся.
— Вот теперь мы изъясняемся на одном языке, Джефф. — Он продолжал говорить тихо. На кухне мама как будто складывала в стопку тарелки, но, по большей части, просто стояла там с посудным полотенцем в руках. — Вот мое предложение, и помни, торговаться нельзя. Семьсот тысяч долларов.
На мгновение мир исчез. Все разлетелось на миллион серых точек и стало черным, как на экране телевизора. Потом они опять слились вместе, и Джефф продолжал сидеть у себя в гостиной, напротив мистера Корнелиуса. У него покалывало ладони, кончики пальцев непроизвольно согнулись.
— Миллион, — произнес Джефф онемевшими губами.
Корнелиус добродушно, весело рассмеялся.
— А ты парень не промах! Я предлагаю тебе целое состояние, объясняя, что это — мое лучшее предложение, а ты торгуешься. Молодец, Джефф. — Он хлопнул Джеффа по колену. — Очень хорошо. Первое предложение никогда не бывает лучшим. Вот что я тебе скажу. Я пойду навстречу: восемьсот пятьдесят.
Наверное, это больше денег, чем у родителей Ким и Синди вместе взятых. Он будет богат, он и его мама.
— По рукам, — сказал Джефф.
Корнелиус протянул руку. Джефф пожал ее.
— Я привезу тебе банковский чек к концу дня, — сказал Корнелиус. — Ты можешь попросить маму отвезти тебя в банк и забрать шар?
— Конечно, — ответил Джефф.
Корнелиус встал.
— Ваш сын запрашивает много, миссис Грин, но я думаю, мы наконец договорились, — сообщил он. — Я вернусь в шесть, чтобы уладить все детали, если вас это устраивает.
Мама Джеффа сказала, что ее устраивает. Они проводили гостя до дверей.
— Можно попросить вас еще об одной веши? — спросил Джефф у выхода.
— Если это не будет мне стоить еще денег, — со смешком ответил Корнелиус.
— Нет, я только хотел присутствовать, когда вы впитаете амулет. Я хочу видеть, что он делает.
Корнелиус кивнул.
— Вполне справедливо.
— Сколько? — спросила мама, как только закрылась дверь.
Джефф усмехнулся.
— Ты не поверишь.
— Больше десяти тысяч?
Он кивнул. Мама ахнула.
— Двадцать? — спросила она.
— Немного больше.
— Двадцать пять?
Он ткнул вверх большим пальцем.
— Больше? Не тяни!
Джефф медлил. Мама в нетерпении ломала руки.
— Восемь. Сотен. И еще пятьдесят. Тысяч.Долларов.
Джефф смотрел, как мамины глаза становятся все больше. Она взвизгнула, схватила его в охапку и закружила по комнате.
— Мы богаты! — сказал Джефф.
Джефф прижал шар к щеке, потом поцеловал его. Трудно было поверить, что он обрел его всего лишь вчера. Больно было расставаться с находкой, даже за целое состояние. Он станет богатым, но не будет особенным. На шоу Джонни Карсона не приглашают за богатство. Теперь Корнелиус попадет на шоу Карсона.
Он услышал шаги на лестнице и пошел открывать дверь. Корнелиус нес длинный чемодан. С ним был мужчина, который держал папку.
Этот человек оказался юристом. Он дал Джеффу, его маме и мистеру Корнелиусу подписать какие-то бумаги, потом вручил Джеффу чек, а Джефф отдал Корнелиусу шар цвета синей полночи. Корнелиус взял его двумя руками с легким поклоном, будто Джефф вручал ему святые дары или что-то в этом роде.