На то, чтобы отловить две дюжины сликолов – именно столько было заказано, – ушло четыре с половиной часа. Музыкальное сопровождение не мешало, поскольку для такой охоты требовались лишь острое зрение и быстрая реакция.
Отправив наконец в контейнер двадцать четвертого сликола, Мясников положил музмеморик на заросший густым мхом ствол упавшего дерева – для того, чтобы как следует закрыть контейнер и включить систему долговременного стазиса, нужны две руки – да, видно, там и оставил. Больше негде.
Так оно и оказалось.
Поляну, где он ловил сликолов, Семён отыскал без труда. Музмеморик лежал во мху. Сдув налетевший с деревьев мелкий мусор, довольный Семён сунул в карман любимую коллекцию блюзов и повернул назад.
Однако по возвращении Мясникова ожидал неприятный сюрприз. Посадочного модуля на месте не оказалось. Представляете?
Посадочный антиграв – это не музмеморик. И просто так потеряться в траве он не способен. Даже если трава вокруг очень густая и высокая. Для того, чтобы посадочный модуль переместился в другое место, им должен кто-то управлять. У него ведь даже автопилота нет. Но на всей Туэнье, если верить отправившим его сюда знатокам, не было иного разумного существа, кроме самого Мясникова.
В растерянности Семён прошелся по поляне. Следы посадочных опор – на месте. А значит, можно исключить и без того чисто гипотетическую вероятность, что Семён ошибся местом.
Мясников посмотрел по сторонам. Потом глянул наверх. Никаких следов, указывающих на то, куда мог подеваться антиграв, обнаружить не удалось. Семён отошел к краю поляны, присел на корточки и задумался.
После не очень продолжительных раздумий Семён Мясников пришел к выводу: размышлять о том, куда мог деться посадочный модуль – все равно что пытаться представить, какой была Вселенная до Большого Взрыва, когда еше вообще ничего не было.
И тут на поляне появился сликол. Зверек, похожий на теннисный мяч-переросток, выскочил прямо перед ним и растерянно запрыгал на месте, подскакивая сантиметров на семьдесят вверх.
Маленькому зверьку, если он не сидит в своей норке, ни в коем случае нельзя терять бдительность. Сликол, видно, забыл это золотое правило. А может, зверек в самом раннем детстве лишился родителей, и некому было объяснить ему, как нужно себя вести, чтобы не попасть на обед хищнику. Или же он не слушал старших и всегда поступал наперекор. Словом, как бы там ни было, но выплывший на полянку следом за беспечным сликолом бараволг прихлопнул маленького зверька краем своей волочащейся по траве мантии.
Вот оно как в жизни бывает, подумал наблюдавший за этой короткой аллегорической сценкой Мясников. Прыгаешь, резвишься, воображаешь, что весь мир лежит у твоих ног. И вдруг – бац! – ничего понять не успел, а тебя уже сожрали.
Бараволг не стал долго задерживаться на месте злодеяния. Подобрав края мантии, хищник, негромко посапывая, удалился восвояси, оставив Семёна все в том же задумчивом, полумедитативном состоянии.
А, собственно, что еще оставалось Мясникову?
Без посадочного модуля у него не было ни малейшего шанса добраться до зависшего на орбите корабля. Еды он не захватил. А отправившие Семёна на Туэнью специалисты снабдили его самой полной информацией о представителях местной фауны, забыв указать лишь одно – насколько они съедобны. Хотя, наверное, это не имело никакого смысла. Местные зверушки одним своим внешним видом могли лишить желания попробовать их на вкус даже умирающего от голода дикаря. Однако без еды здоровый человек может протянуть довольно долго. Месяц, или около того. Воды же вокруг было предостаточно. Если выйти на открытую местность и там начать бегать по кругу и размахивать руками, то рано или поздно обязательно попадешь в поле зрения одного из орбитальных спутников. Информацию отправят в центр наблюдения, где, вполне возможно, ее не оставят без внимания. Если штатным психологам центра удастся верно истолковать странное поведение Мясникова, на Туэнью снарядят спасательную экспедицию. И быть может, спасатели найдут Семёна еще подаюшим слабые признаки жизни. Если, конечно, поторопятся и не станут пить кофе на каждой пересадочной станции.
Интересно, как долго можно протянуть, питаясь корнями папоротника? Корни земного папоротника весьма питательны и даже неплохи на вкус. Так, может быть, и местный…
Мысль о преимуществах и недостатках папоротниковой диеты оборвалась, как прогнившая зубная нить, когда в нескольких шагах от Мясникова из травы выпрыгнул сликол. Семён не мог поклясться, что это был тот же самый сликол, которого на его глазах сожрал бараволг. Но он не сомневался – появился сликол точно в том самом месте, где исчез его предшественник. Семён все это время смотрел перед собой. Сликолы не могли перемешаться иначе как прыжками. Если бы это был другой сликол, Мясников непременно заметил бы его появление гораздо раньше.
Еще не понимая до конца, что происходит, движимый лишь инстинктом, подсказывающим, как нужно действовать, Мясников сорвал с головы шляпу и, прыгнув вперед, прихлопнул ею сликола. На этот раз он не мог ошибиться – шляпа точно накрыла зверька. Ладонью, прижимавшей тулью шляпы, Семён почувствовал толчок, когда пытавшийся вырваться сликол подпрыгнул в очередной раз.
И – все.
Семён надавил ладонью на мягкую тулью. Сначала осторожно, затем сильнее. Примяв ее до самой земли, Семён поднял шляпу. Сликола под ней не оказалось.
Как ни странно, это почти не удивило Мясникова. Видимо, подспудно он ожидал чего-то подобного. Отряхнув шляпу, Семён положил ее на колено, сел поудобнее, посмотрел на часы и приготовился ждать. Торопиться ему было некуда.
В лесу никогда не бывает тихо. В джунглях – тем более. Со всех сторон доносятся звуки, похожие на стоны, вздохи, влажные, приглушенные хлопки. Лишенные голосового аппарата беспозвоночные обитатели Туэньи издают звуки с помощью различных частей тела. Вот стон корнет-горна, попавшего в руки варвара. Это похожий на сухопутного кальмара гиллепиус дисси гоняет воздух через свернутый трубкой внешний край мантии. Если он сделает это резко, то переместится, скользя по траве, на несколько метров вперед. Но тогда звук будет другой, более короткий и пронзительный. Сейчас же гиллепиус просто пел. Может быть, искал партнера для спаривания. А может, выражал таким образом свое отношение к окружающему миру. Помимо звуков, издаваемых животными, из джунглей постоянно доносилось громкое потрескивание и поскрипывание, временами переходящее в тяжелый, протяжный охающий звук. Это деревья стонали и кряхтели под тяжестью облепивших их паразитов, теряли обломившиеся ветки, а то и падали, не выдержав непосильной тяжести. Помимо всего прочего, сырые, промокшие насквозь джунгли были наполнены звуками текущей и капающей воды, чавкающей и чмокающей жидкой грязи и влажно шлепающей листвы.
Мясников сидел неподвижно, прислушиваясь к звукам леса, и неотрывно следил взглядом за тем местом, гае таинственным образом пропал сликол. Настоящий профессионал знает, что на охоте главное не умение быстро и точно стрелять. Не физическая выносливость. И даже не знание повадок зверя, которого ты выслеживаешь. Умение ждать – вот без чего охотнику не обойтись. Для того чтобы добыть редкого зверя, порой приходится часами сидеть неподвижно, не моргая и даже почти не дыша. Нужно научиться становиться частью окружающего ландшафта. Превращаться в камень, вросший в землю. В полузасохший колючий куст. Птица должна садиться тебе на плечо, как на сук. Полевая мышь – без страха взбегать на колено, чтобы осмотреться и убедиться, что поблизости нет врагов.
Умение Семена ждать было почти совершенным. И вскоре его терпение было вознаграждено. Точно в том месте, где исчез накрытый шляпой сликол, из травы выскочил другой.
Или тот же самый?