В одной из ежеутренних бесед с Архангельским она высказала мнение, что, похоже, Ась никогда не видел такого разнообразия растительности, а если и видел, то это была какая-то другая растительность. Может быть, инопланетная? Ну где в Солнечной системе еще существует жизнь?
Гражданский генерал не исключал подобной возможности:
— Эксперты считают, что наши потомки действительно смогут летать на другие планеты. И не только в пределах… э-э-э… Солнечной системы. Вы слышали о новейших открытиях астрономии? Обнаружено множество планет у соседних звезд… Нет, не слышали? На некоторых из них может существовать жизнь, растительность. Я читал, что эта растительность не обязательно должна быть зеленой. Наоборот, зелень — как раз редкость. Растения, как известно, поглощают наиболее энергетическую часть спектра, для Земли — это синий и красный цвета, а зеленый отражается. А, скажем, у планет в системах красных карликов, где интенсивность светового потока намного ниже, листья будут выглядеть черными. Представляете?
— С трудом, — призналась Людмила Сергеевна. — Честно говоря, я вообще не понимаю, как это сочетается: машина времени и полеты к звездам. Это ведь разные вещи?
— Эксперты полагают, что, наоборот, это связанные вещи. Перемещения между звездами могут стать реальностью только при использовании технологии… э-э-э… мгновенных перемещений в пространстве. Они называют это телепортацией. Но материальные объекты не могут перемещаться со скоростью выше световой без нарушения фундаментальных законов Вселенной. Например, нарушаются причинно-следственные связи. Возникает парадокс, который разрешается в любую сторону. Если говорить упрощенно, то звездолет, использующий телепортацию, находится как бы везде одновременно. А значит, теоретически может вернуться назад даже раньше, чем отправился в путь. Потомки должны предусмотреть подобную возможность и как-то подстраховаться, но, наверное, и у них случаются сбои, поломки… Впрочем, вариант целенаправленной засылки Ася тоже не исключается. Из этого и будем исходить.
— Заинтриговали, — сказала Людмила Сергеевна. — Не пора ли и мне ознакомиться с отчетами ваших экспертов?
— Всему свое время, — сказал Архангельский непреклонно. — Вы же помните о проблеме корреляции результата?.
В оранжерее Людмила Сергеевна отказалась от игры с кубиками и вооружилась пачкой бумаги и цветными фломастерами. Начинать следовало с основ.
— Смотри, Ась, — говорила она, разложив чистые листы на складном столике. — Сейчас я нарисую во-он тот кактус, — и старательно изображала кактус. — А вот пальма, — рядом появлялся рисунок пальмы. — А это я, — между пальмой и кактусом появлялась стилизованная человеческая фигурка. — А ты сможешь так? Попробуй нарисовать кактус и назвать его.
Мальчик из будущего смешно морщил лоб, но, кажется, понимал, что от него требуется. Он брал фломастер, неуверенно выводил овал, потом замирал. В сущности, ему оставалось только пририсовать колючки — маленькие черточки на овале, но это, по всему, было за пределами его способности к изображению натуры. А ведь рядом находился образец, созданный Людмилой Сергеевной.
Не дождавшись продолжения, она перехватывала инициативу и дорисовывала колючки. Ась наблюдал за процессом и восхищенно шептал:
— Кактус да, мама хорошо, игра хорошо. Кактус да. Мама, спасибо!
— Ась, — говорила Людмила Сергеевна осуждающе, — ты мог сам нарисовать кактус. Но не захотел этого делать. Почему? Ты ленишься? Ты хочешь, чтобы я рисовала за тебя кактус? Нет, ты должен сам нарисовать. Ты рисуешь! Теперь нарисуй пальму…
И все повторялось.
За этими упражнениями Людмила Сергеевна впервые услышала странное словечко «чушики». После очередного фиаско Ась забрался на скамейку с ногами, весь сжался и выглядел таким несчастным, что его хотелось обнять и приласкать. Людмила Сергеевна, впрочем, сдержалась — не тот момент.
— Чушики нет, — пожаловался Ась, подтвердив свое расстройство по поводу отсутствия неведомых «чушиков» соответствующей гримасой. — Чушики хорошо. Чушики надо. Игра лучше. Рисовать лучше.
Людмила Сергеевна озадачилась. С одной стороны, ее порадовало, что мальчик из будущего наконец-то стал употреблять глагольные формы, с другой — он подкинул ей новую загадку, которая мешала двигаться дальше.
— Что такое чушики, Ась? — спросила она прямо. — Расскажи мне.
Ась повертел головой.
— Чушики, — повторил он. — Чушики надо.
И сделал несколько непонятных пасов руками.
— Ты можешь назвать чушики по-другому? Помнишь, что я говорила? Кактус — это кактус. Пальма — это пальма. Кактус и пальма — это растения. А что такое чушики? Растения?
— Нет. Чушики.
— Ладно. А ты можешь нарисовать чушики? — она придвинула к нему чистый листок бумаги и фломастер.
Ась вдруг заливисто рассмеялся. И сказал с интонацией, которая показалась Людмиле Сергеевне чуть ли не назидательной:
— Чушики рисовать нельзя. Чушики рисовать лучше.
Вернувшись вечером к себе в комнату, Людмила Сергеевна еще раз просмотрела изрядно замусоленный отчет психолога. «Чушики» наличествовали в ряду других слов, которые психолог считал сконструированными. Но психолог ошибся — Ась явно понимал значение этого слова и использовал его применительно к ситуации, которая сама по себе вызывала у него конкретную ассоциацию.
«Чушики? Рисовать нельзя. Рисовать лучше». Что бы это значило? Может быть, это предмет, которым в будущем принято рисовать?
Лежа в кровати, Людмила Сергеевна попыталась отпустить свое воображение, на разные лады повторяя это странное словечко. Чушики. Чушь. Ерунда. Ерундовая вещь. Ненужная вещь. Пустая вещь. Пустота… Нет, ничего не получается! Сплошная трипаста прет!
На следующий день она заказала и принесла в оранжерею целый набор предметов для рисования, а также пластилин, аппликации и набор открыток с изображениями разных растений. Предметом для художественного осмысления и отображения вновь стал кактус. Сначала Людмила Сергеевна еще раз попросила Ася нарисовать кактус на бумаге, а когда тот заныл про «чушики», предложила ему свой инструментарий. Ась с интересом изучил кисточки и краски, помял в руках пластилин, разбросал веером фрагменты аппликаций, на открытках остановился.
— Кактус, — сказал он с детским восторгом, тыча в соответствующую картинку. — Кактус да. Хорошо. Рисовать хорошо.
— Это чушики? — спросила Людмила Сергеевна, сдерживая волнение.
Ась задумался, повертел открытку и так, и сяк. Было видно, что он очень хочет помочь «маме». В конце концов он отбросил открытку и с обидой сказал:
— Чушики нет. Чушики рисовать лучше.
Людмила Сергеевна была готова признать свое поражение. И тут мальчик из будущего выдал совсем уж несусветное:
— Чушики надо. Помадки надо. Вертячки надо. Вертячки, помадки, чушики, раж. Ась хорошо. Мама, Ась да?
Людмила Сергеевна растерялась. Вопрос: «Мама, Ась да?» можно было перевести как просьбу что-то дать. Но откуда ей знать, что именно просит мальчик из будущего?
Ась смотрел на нее с мольбой, и пришлось ответить так:
— Конечно же, Ась, я выполню твою просьбу. Ты получишь и вертячки, и помадки, и чушики. Получишь в будущем.
Людмила Сергеевна и сама заметила, насколько двусмысленно прозвучало ее последнее обещание.
9
Следующим утром Архангельский, как всегда энергичный и нетерпеливый, потребовал у нее устного отчета о проделанной работе. Людмила Сергеевна описала ему свои проблемы.
— У меня сложилось впечатление, что в данном случае Ась говорит о реальных предметах. Если «раж» — это некий символ, а «кыш» — скорее, обозначение врага или неприятного человека, то вертячки, помадки, чушики — это фрагменты чего-то большего и целого. Что это может быть за целое?