— Девяносто пять процентов убийств детей, — медленно выговорил я, — совершаются членами семьи. Обычно родителями. Родными или приемными.
Она отпустила мою ногу. Я проплыл мимо нее и схватился за поручень, чтобы не вертеться по спирали до самого центра комнаты.
— Думаете, это дело рук Шона Проктора?
— Не знаю. У меня даже нет главного подозреваемого. А если бы таковой имелся и оказался тем, кого любит Шон Проктор, что тогда? Как мы его арестуем? Вся ситуация не слишком правдоподобна. Данные не позволяют выяснить, кто это сделал. Нужно сообразить, как их поймать и, что еще важнее, как помешать им, да и кому угодно, сделать это еще раз.
Она отпустила поручень и скрестила руки на груди. И неожиданно улыбнулась, медленно, но очень искренне.
Я понятия не имел, как истолковать эту улыбку.
— Надеюсь, вы сознаете, что обладаете даром расследования, не так ли? — спросила она.
Я вцепился в поручень. Странно, почему ей в голову пришло льстить мне?
И тут до меня дошло:
— Вы знаете, кто убил Чена…
— Да, — призналась она, но тут же нахмурилась: — Нет. То есть, может, и да. Смерть посчитали случайной. Его раздавило, когда тест на гравитацию не сработал. У Чена была просто страсть вторгаться в районы испытаний. Он любил одиночество, и его не раз ловили там, где ему быть не полагалось. Но пострадал он впервые.
— Мне казалось, вы говорили, что он погиб.
— Вы понимаете, о чем я, — отмахнулась она. — Но вряд ли кто-то считал, что он нечаянно забрел туда. Вот не уверена, додумался ли кто-то до той версии, что гравитация была повышена намеренно.
— Если не считать вас, — догадался я.
Ее улыбка стала еще шире.
— Мне требовалось подтверждение.
— Потому что вы уже знали: привлечь кого-то к ответственности будет невозможно.
Она кивнула и на этот раз заколыхалась от резкого движения, как шлюпка в бушующем море.
— Одно дело расследовать преступления, и совсем другое — привлечь к ответственности преступников.
Мне казалось, что эту фразу только что произнес я. Но ничего не сказал ей. Не осмелился.
— Мне требовалось смоделировать ситуацию, — пояснила она. — Показать руководству, что хотя наши следователи способны сделать все при наличии времени и ресурсов, все же необходима поддержка с Земли. А лунные колонии не имеют этой поддержки. Я даже представить не могу, что будет твориться на фронтире, если первые поселенцы отправятся на Марс.
Не то чтобы среди этих поселенцев можем оказаться мы. Нам предстоит только наблюдать за ними со стороны. А потом будем иметь дело с самыми мрачными сторонами их душ.
— Так это все было имитацией, — протянул я. — Приказы, которые я отдавал роботам, все, что видел. Вы устроили декорацию, чтобы было с чем идти к важным шишкам.
Ее улыбка померкла.
— Положим, имитацией было не все, — вздохнула она. — Чен Проктор мертв. И на кучу вопросов по поводу его смерти мы никогда не найдем ответа.
— Я мог бы заняться расследованием, — выпалил я, не успев сообразить, что делаю. Но мне хотелось немного загладить тот вред, который я успел нанести своим резким тоном.
— Парень умер два года назад.
А вот этим объясняется, почему меня снабдили самым нехитрым оборудованием.
— Два года, — повторил я. — Полагаю, самого тела давно не существует.
— На Луне не хоронят мертвых, — сказала она. — Кремация более эффективна.
— И никто не раздобыл необходимой информации.
— А кому это нужно? — усмехнулась она.
— Так кто же пытался нанять нас? Это, случайно, не «Проктор Майнинг»?
Райя не ответила. Возможно, не могла. Потенциальным нанимателем мог оказаться любой конкурент «Проктор Майнинг». Или один из правительственных чиновников, сторонник объединения из партии, желавшей централизованного управления Луной.
— Мне нужен ваш полный отчет, — объявила она. — И полный список того, что нам необходимо сделать для успешных поисков убийцы мальчика — если убийца действительно существовал.
— Даже если убийца — один из родителей, — обронил я.
— Да.
Я глубоко вздохнул. Меня не вышлют. Не понизят в должности. Я сделал работу, которую от меня требовали. Прошел чертово испытание, даже не осознав, в чем оно заключается.
— Значит, жизненно необходимо составить программу действий нашего отдела на расстоянии на основе этого расследования, — заключил я.
— Я бы так не сказала, — поморщилась Райя.
— Потому что, — разошелся я, — если бы вы это сказали, значит, должны были бы мне компенсацию. Я бы продвинулся из следователей в руководители.
Райя нервно зацепила пальцем плавающее ожерелье.
— Вы однажды утверждали, что не хотите руководить.
Я рисковал целый день, поэтому решил снова попробовать.
— Если собираетесь использовать меня в качестве руководителя, придется выдать компенсацию как руководителю.
— Без официальной должности? Ни в коем случае.
— Не нужна мне официальная должность. И я сделаю всю работу, если мне гарантируют пожизненную крышу над головой, повышение пособия на еду и такое же медицинское обслуживание, как у старожилов.
— Вы слишком много хотите, — возразила она.
— Не забудьте, я разрабатываю новую дистанционную программу для вас.
— Пока что вы только предложили.
— И все же.
— А если дать вам больше свободного времени?
Я покачал головой и почувствовал, как качнулось мое тело. Пришлось крепче сжать поручень.
— Пожизненная крыша над головой, питание поприличнее и медицинское обслуживание на уровне старожилов. Не больше и не меньше.
Она поморщилась. Я снова почувствовал, как нарастает напряжение. Но тут Райя протянула руку:
— Заметано.
Я с облегченным вздохом пожал ей руку.
— Прекрасно. Как только подпишем контракт, я представлю вам отчет.
— Вот уж не думала, что вы так здорово умеете торговаться.
Я и не умею, разве что когда на карте стоит чья-то жизнь. На этот раз жизнь была моей. Но с такими гарантиями можно не сдерживать себя. Я спокойно смогу высказываться в процессе своих расследований. И больше не нужно беспокоиться каждый раз, когда говорю правду.
И отныне мне не придется тревожиться насчет ссылки на Землю. Я останусь здесь, пока не перестанет биться сердце.
Я могу делать все, не боясь лишиться этого великого приключения. Жить полной жизнью, вместо того чтобы ждать смерти. Плавать в невесомости, вместо того чтобы сидеть в крохотной, пропахшей мочой комнатушке и корчиться под гнетом безжалостного мира и отсутствия будущего.
— Иногда, — сказал я вслух, — приходится упорно торговаться. Это единственный способ добиться цели и получить все, чего желаешь.
— А вы хотите остаться здесь, — заключила Райя.
— Да, — признал я.
— Думаю, об этом не стоит волноваться, — улыбнулась она.
Больше никогда, подумал я с таким облегчением, какого мне до этого не доводилось испытывать. Больше никогда.
ФЕРГЮС ГВИНПЛЕЙН МАКИНТАЙР
КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС
Лифт поднимался по диагонали. Я как раз собирался припомнить подходящие случаю американизмы: квартира в доме будет называться апартаментами, управляющий — менеджером, однокомнатная квартирка — студией и так далее. Переключение мозга с британских субтитров на американские оказалось столь занятным, что странное косое восхождение лифта, извиняюсь — подъемника, застало меня врасплох. Мы двигались крабообразно: вверх, но в то же время внутрь, углубляясь в здание.
Управляющий широко улыбнулся:
— Удивительно, не правда ли? Но не волнуйтесь, все квартиросъемщики за несколько дней привыкают к такому боковому движению.