— Не обязательно, — возразил Президент. — Он мог бы отправиться жить на любую другую планету.
— Никоим образом. Он привязан к Земле, — заявил Корда.
— Или в другой мир с теми же параметрами, — продолжал Президент.
— Господин Президент, вы не понимаете, что я хочу сказать. Инопланетянин играл нашей реальностью, пространством, гравитацией и даже временем. Как он вышел из камеры во второй раз? Он просто сместился назад во времени — и физике частиц этот феномен известен уже несколько веков. Вы наблюдали за часами в видеозаписи?
Корда показал запись. До и после. Часы Галимара показывали разное время. Физик сказал:
— А теперь посмотрите на реестр килобайт. Там, за мгновение до того, как Дамокл ускользнул из клетки, посмотрите на дату. В какой день это произошло? А теперь, когда пришелец оказался снаружи, день, час, минуты и секунды предшествуют тому времени, когда мы заперли его во второй раз. Это записалось. Все, что он сделал, это восстановил прежнее состояние нашей реальности — тот момент, когда он еще не находился в камере.
Наступило растерянное молчание.
— Пришелец мог манипулировать всеми нашими переменными точно так же, как мы можем сворачивать лист бумаги, — терпеливо пояснил Корда.
— До тех пор, пока он не встретился с котом, — сказал Уго.
— Да, — кивнул физик, — пока Министр не подошел к нему и не потерся об его ноги, сделав его неопределенным на субвекторном уровне, привязав к местным реалиям, точнее говоря. С тех пор способности Дамокла не существуют, по крайней мере в прежнем виде.
— Значит, инопланетянин уже не способен вызвать цепную реакцию в земном ядре? — спросил Президент.
— Верно.
— Господи, что ж вы об этом сразу не сказали?! — вскричал программист.
— Спокойно, Мёт. Что мы знаем о башнях? Дружки пришельца могли бы вернуться завтра и превратить нас в нейтроны, не заботясь о своем коллеге и его любимом коте.
— Башни пусты, господин Президент.
— Разумеется, — улыбнулся Корда.
— Как — пусты?
— Это всего лишь макеты. Внутри у них ничего нет. Абсолютно ничего.
— Это часть представления, господин Президент, — пояснил физик. — Декорации.
— Детерминистский и двухполюсный пришелец, поставивший большое шоу, — пробормотал я.
— Вселенная велика, Орлан, — сказал мне Корда по частному каналу, — она намного больше того, что мы можем представить. При наличии определенных переменных, достаточного времени и почти бесконечного количества вероятностей такой пришелец статистически должен был бы существовать.
— Прошу вас, господа, не использовать частные каналы, — сказал Президент.
— Я чего-то не понимаю, — настаивал Мёт. — Почему он хотел уничтожить Землю, если не было зрителей?
— Конечно, вам этого не понять, господин советник по программированию! — сердито сказал Корда. — Вы же мыслите эвклидовыми понятиями, реальными цифрами, местными переменными, фазовым пространством на манер классической механики! Но тут фазовое пространство с тем же физическим состоянием не могло бы быть засечено нашими приборами, так что одно оно или их несколько, не имеет смысла в его мире. Я бы сказал так: с такой частотой, с какой он их восстанавливал.
— Мы никогда не спросим у него об этом, — сказал я.
— Действительно, — согласился физик. — В том числе возможно, что он уже уничтожал нас раньше, а потом просто возвращал время назад.
— Ну ладно, хватит болтать, — завершил дискуссию Президент. — Не так уж важно, правда все это или нет, хотя бы потому, что у нас ни в чем нет полной уверенности.
— Я абсолютно уверен в своей правоте, господин Президент, — заявил Корда.
— Я тоже, — пробормотал я.
— Вы же сказали, что мы ни в чем не можем быть уверены, Корда.
— Мы можем быть уверены в том, что инопланетянин никуда не денется отсюда и что он не разрушит Землю.
— Допустим, но вы ведь не можете доказать это фактами.
— Почему же, могу.
Пауза.
— Вы вечно оставляете самое главное напоследок, Корда, как и тогда, в случае с Брешью! Говорите! — велел Длио.
— Вот только при этом мы создадим серьезную угрозу существованию пришельца. Или, по крайней мере, его коту. И это может привести к гибели определенного количества людей. Практически это выглядит так. Если мы поместим кота на Луну, а инопланетянин останется на Земле, то в результате возникнет некая вселенская аномалия… с физической точки зрения, это будет что-то вроде черной дыры.
— Мы не хотим этого, Корда.
— Не имеет значения. Главное, мы можем эмпирическим путем доказать, что пришелец гораздо теснее связан с данной системой координат, чем кто-либо из нас. Когда мы отправимся в межзвездный полет, он будет единственным, кто не сумеет покинуть Землю.
— Надеюсь, вы нам объясните почему.
— Я мог бы это сделать, но это заняло бы несколько недель. Мне потребовалось бы произвести сложные математические расчеты, а это вам вряд ли понравится. Поверьте мне, господин Президент: инопланетянина можно сравнить с обезьяной, которая залезла в клетку за бананом, а дверца клетки захлопнулась. Клетка — это наша система координат, банан — это кот. И теперь обезьяна не может расстаться с бананом, потому что законы физики не позволяют ей этого сделать.
— Насколько велик риск проведения подобного эксперимента? — осведомился я. Меня беспокоили те признаки решимости, которые обнаружились на индикаторе эмоционального состояния Президента.
— Это зависит от того, какую силу мы приложим, чтобы разъединить их, — ответил Корда. — Если делать это постепенно, особой опасности нет.
— Что вы предлагаете, Корда? — спросил Длио.
— Ничего. Я бы предпочел не экспериментировать с этим, господин Президент.
— Корда, не увиливайте от ответа!
— Ну, если только не выходить за разумные пределы… Например, убрать кота от пришельца этак метров на пять…
— Почему именно пять?
— Долго объяснять, — сказал Корда. — Двенадцать метров было бы надежнее для чистоты эксперимента, но и намного опаснее.
— И, по-вашему, что тогда произойдет?
— Да ничего не произойдет. Просто мы не сможем разъединить эту парочку. Физически такое невозможно. Ну, разумеется, если бы мы приложили к каждому из них энное количество энергии, тогда у нас что-нибудь и вышло бы, но это было бы гораздо опаснее.
— Опаснее для пришельца?
— Для нас самих, господин Президент. Учитывая, что животное привязано к Земле, если мы попытаемся разъединить их, используя достаточно большую силу… ну, как вам объяснить это, не прибегая к геометрии?. Это могло бы обернуться катастрофой. Всё, что находится вокруг, стремилось бы компенсировать разрыв… — Корда задумался, явно делая расчеты с помощью своего импланта, потом он кашлянул и сказал: — Да, что-то в этом роде… Теоретически, инопланетянин ускорился бы до релятивистских скоростей, из расчета около пяти процентов скорости света на каждые пять метров. Это плохая идея, ведь он все равно никуда не переместится.
— Почему?
— Потому что масса возрастает по мере увеличения скорости. Причем в нашем случае речь идет о массе не того биологического существа, образ которого мы до этого воспринимали, а того объекта, который присутствует здесь в его образе.
Наступила гробовая тишина. Те, кто умел, быстро принялись делать расчеты. Никому не хотелось, чтобы инопланетянин обрел массу «белого карлика» на поверхности нашей маленькой планеты.
— Пусть доставят сюда инопланетянина, — приказал Президент. На индикаторе его эмоций появилась белая полоса сомнения.
Все прошло как по маслу. Я отправился за Дамоклом, доставил его в Совет на трилексе (Корда не советовал использовать трансепторы для перемещения пришельца), и на первом этаже нас встретили биохимик и наноинженер, которые направлялись на гравитационную площадку готовить эксперимент.