– Я вижу, сколько с него слупила ты. Так кто мошенник?
– Установку клади на землю. Продам ее здесь.
Годзира укатил прочь, а на борт вскарабкался Эдвард. Я хорошенько присмотрелась к контейнеру, о котором он так пекся: 800 килограммов, запечатанный продолговатый ящик длиной два метра. В торце помещалась решетка радиатора, и мой детектор излучения засек внутри небольшой силовой блок. Значит, загадочному грузу Эдварда требовалось автономное питание. В целом ящик был довольно теплым – около трехсот кельвинов.
Я напустила одного из моби с расспросами на сам контейнер, но его маленьким чипам нечего было сообщить нам помимо сведений о массе и режиме погрузки. Не бросать, не трясти, общий радиационный фон – ноль пять по Зиберту. И никакой информации к размышлению.
Я равномерно распределила груз вокруг оси направления тяги и, перебросив точку обзора двум моби, понесла силовую установку к Альберту на свалку.
Покуда часть меня пререкалась с Альбертом по поводу того, какой именно кредит он готов предоставить в обмен на установку, второй моби подсоединился к разъему Альбертовой линии кабельной связи для строго конфиденциальной беседы.
– Что стряслось? – полюбопытствовал он. – Зачем ты подключилась напрямую?
– У меня чудной клиент, а я не знаю, кто может подслушивать. Клиент платит генератором и Тройкой за доставку на Мимас невесть чего. Случайное барахло, среди прочего – контейнер с ксеноном. Два жестких условия: никаких других грузов и полная секретность.
– Просто у него нет деловой сметки.
– У него нет информационного следа. Вообще. Странно…
– Если я ненароком соберусь доверить тебе тайну, осади меня… Ну-с, поскольку ты продаешь генератор, догадываюсь, что ты подписалась на эту работенку. Чего же суетиться?
– Поспрашивай, а? Ты и так со всеми общаешься, стало быть, не привлечешь внимания. Узнай, не слыхал ли кто чего-нибудь о боте по имени Эдвард или о том, кто снял складское помещение номер шесть в четвертом блоке. Попробуй отследить силовую установку. И постарайся выяснить, не было ли незаявленного угона.
– Ты всерьез полагаешь, будто кто-то задумал угнать тебя? Посчитай, Энни! Ты того не стоишь.
– Сама по себе – нет. Но вот что пришло мне на ум: из меня получился бы отличный пиратский корабль. Я не принадлежу Компании, и если исчезну, никто не бросится искать чересчур уж рьяно.
– Наделай побольше долгов. За должников всегда переживают.
– Задумайся! Он мог бы дождаться, пока я возьму курс на Мимас, потом выйти на связь, перехватить управление, одним махом обогнуть Сатурн по близкой параболе и двинуться наперерез мимасской катапульте. А добавочный ксенон обеспечит мне достаточную дельту V, чтобы поймать выброшенный пускачом груз и перенаправить в любую другую точку.
– Я знаю прорву мест, где не слишком привередничают насчет того, откуда прилетело добро. Некоторые даже под защитой человека. И все равно, по-моему, звучит бредово.
– Больно уж у него диковинный груз. Погляди-ка. – Я перекачала Альберту из памяти сведения о грузовом контейнере.
– Биоматериалы, – сказал он. – Температура выдает их вчистую.
– И что же там?
– Понятия не имею. Какие-то живые организмы. Я этим не занимаюсь.
– Может, разведаешь? И часиков через двадцать доложишь, что удалось узнать?
– Постараюсь.
– Спасибо. А я тогда не стану пенять на жалкую цену, какую ты назначил за генератор.
За три часа до взлета у моих опор объявился один из маленьких моби Толстяка Альберта с жалобами на какой-то загрязненный фуллерен, который, дескать, я ему всучила. Я выслала вниз свою часть, дабы переговорить по кабелю. Не та тема, чтоб не бояться посторонних ушей.
– Ну? – спросила я.
– Нарыл сколько смог. И Офицер Френдли, и руководство Илайя-Филд клянутся, что с тех пор, как тот малый, Ремора, пытался подчинить Базза Парсека и в итоге рухнул на Япет, ни о каких официально подтвержденных угонах не слышно.
– Отрадно. А что мой пассажир?
– Ничего. Как ты и сказала, до вчерашнего дня не существовал. Арендовал складское помещение и нанял для переноски дистанционника из «Тексанэкко». А перед тем как вернуть, стер ему память.
– Дай угадаю. И расплатился за все по бартеру.
– В точку. Титановыми опорами за склад и почти новым приводом за перемещение груза.
– То есть, кто он ни есть, у него полно первосортных комплектующих, швыряй не хочу. А силовая установка?…
– Вот тут закавыка. Не будь я инсталлированным модулем, в десять раз более мощным, чем процессоры у всяких там малоподъемных грузовых ракет без постоянного места работы, мне бы и вовсе ничего не разведать.
– Признаю, ты третий умник среди машин на Дионе. Что ты выяснил?
– У силовой установки – никакого коммерческого следа, а ее чипы ничего не знают. Но на корпусе физически проставлен серийный номер, кстати, не тот, что на чипах. Чрезвычайно интересный номер. Согласно моей базе данных на комплектующие, вся эта партия выпущена на Земле специально для аэростатов-эвакуаторов.
– Может, запасной? Изготовлен сверх плана? Или брак, уцененка?
– Нет. Он сейчас числится частью аэростата «Сатурн-шесть». Короче, если тебе жалко кредитов на радиопереговоры с аэростатами, это все.
– А Шестая в порядке? Может, она попадала в аварию и нуждалась в замене генератора?
– Об этом в хронике ничего нет. Переход эвакуатора в автономный режим прогремел бы по всей системе – колебания цен на Тройку, зыбь на рынках. Я бы заметил.
С равным успехом Альберт мог передавать статические шумы. Я ничего не смыслю в рынках и фьючерсах. Грамм гелия – это грамм гелия. Как его стоимость может меняться от часа к часу? А вот Толстяк Альберт разбирается в подобной ерунде и потому в состоянии ежегодно возвращать своим владельцам семь целых четыре десятых процента от их вложений, а я всего шесть, и то со скрипом.
Я стартовала точно по расписанию, и подъем к орбите прошел образцово, в штатном режиме. Двигатели работали на славных, продлевающих жизнь девяноста процентах. Поверхность Дионы резко ушла вниз, и я увидела, как Илайя-Филд из бойкого места превращается в крошечный серый трапецоид на более светлой серой поверхности.