Кала подошла, опустилась на колени возле клетки и заглянула в ярко-зеленые глаза. Если не считать взлохмаченной шерсти, ничто в животном не выглядело особенно диким. Когда она протянула к нему руку, кот ткнулся в ее пальцы холодным кончиком носа. Таких экзотических для этой местности животных всегда убивали. Без исключений. Но, может быть, ей удастся его поймать и привезти домой. Если она постарается и как следует поканючит, то как смогут родители ей отказать? Кала осмотрела механизм капкана, отыскала крепкую палку, сунула ее в щель запора и, резко нажав, распахнула стальную дверцу.
Кот всегда был диким и знал, что делать. Как только дверца открылась, Кала потянулась к его шее, но добыча оказалась проворнее. Выскочив, зверь моментально скрылся в лесных тенях, оставив девочку наедине с тяжелыми мыслями, но в основном с чувством вины, смешанным с неожиданным облегчением.
— Нашла что-нибудь? — спросил отец, когда девочка вернулась.
— Ничего, — солгала она.
— В следующий раз возьми камеру, — посоветовал он.
— Мы еще не видели томтомов, — добавила мать. — А мне до отъезда хотелось бы посмотреть на них вблизи.
Кала уселась рядом с братом, и тот на несколько секунд оторвался от книги, глядя, как она молча жует бутерброд.
Позднее в тот же день они посетили крошечный музей, построенный на широком черном лугу. Подобно студентам в полевой экспедиции, они бродили от экспоната к экспонату, впитывая частички знаний о том, как возникли эти горы и почему ледники наступали и снова отступали. Витрины были забиты ископаемыми, а в подвале выставлялись артефакты, отмечающие те последние столетия, когда люди начали играть свою роль на этой планете. Но больше всего в тот день им запомнилась невысокая и какая-то неброская женщина, работавшая в заповеднике — с сильным хрипловатым голосом, в тускло-коричневой с объемистыми накладными карманами униформе, дополненной широкополой шляпой. Экскурсовод обладала воистину энциклопедическими познаниями по любой мыслимой теме.
Ее работой было водить туристов по маршруту, охватывающему территорию музея. Хорошо поставленным голосом она описывала как этот мир, так и все известные соседние миры. За период от Первого Отца до Последнего были заселены семнадцать примеров Творения, а еще пятьдесят проверены, но сочтены неподходящими. Старая Земля и ее планеты-сестры принадлежали к одному бесконечному семейству, и каждый из этих миров в целом походил на другой: в любом имелись Евразия и Африка, Австралия и обе Америки. Северный полюс покрывала вода, а на Южном располагалось или скопление островов, или материк. Если не считать переменчивых эффектов эрозии, континенты оставались неизменными. Разделяющий планеты интервал в два миллиарда лет оказался недостаточным, чтобы любая из земель «забыла», к какому семейству принадлежит.
Но там, где камни и тектоника были предсказуемыми, прочие особенности менялись. Незначительные факторы могли изменить климат или состав атмосферы. Некоторые миры были влажными и теплыми. Например, мир Калы. У большинства имелись близкие по составу атмосферы, но не нашлось двух одинаковых. Некоторые оказались категорически непригодными для людей. Кислородный и метановый циклы подтверждали свой знаменитый темперамент. Иногда жизнь на планете вырабатывала так много «тепличного газа», что суша превращалась в выжженную пустыню, а испарившиеся океаны становились непроницаемым облачным покровом, в котором развивалась новая биосфера. Другие оказались временно стерилизованными после ударов комет или прохождения вблизи сверхновой звезды. Но все эти ловушки работающий пробойник мог легко распознать — небольшие пробы воздуха предупреждали Отцов о наиболее опасных местах. Но подробнее всего — и с поразительной осведомленностью — женщина-лектор рассказывала о мирах, которые лишь казались гостеприимными. Примеры таких миров были всем известны из учебников истории. Через год-другой или, как на планете под названием Дом Мэтти, через целых десять лет страданий и нищеты правящий Отец осознавал, что надеяться больше не на что и, собрав своих пионеров, использовал оставшуюся в пробойнике энергию для прорыва в другой, более благоприятный мир.
— Мы живем в чудесном доме, — объявила женщина, прислоняясь к одному из местных деревьев. — Долгий ледниковый период завершился совсем недавно и освободил эти земли, оставив нам благоприятный климат. А еще раньше наступающие ледники бульдозером вытеснили почву с севера на теплый юг, создав черноземные равнины, которые мы всегда называем Айова, Огайо и Украина.
Похвала родному миру заслужила благодарные кивки туристов.
— И мы были благословенны тем, что опирались на богатый опыт, — продолжила она. — Наши предки уже давно поняли, что надо брать с собой и как приспосабливаться. Наша культура создана для быстрого роста во всех направлениях. Десять столетий — срок недолгий, ни для планеты, ни даже для молодого вида наподобие нашего, но его хватило, чтобы построить здесь дом для пяти миллиардов людей.
Слушатели вновь закивали, улыбаясь.
— Но сейчас я скажу, в чем мы оказались наиболее удачливы. — Она помолчала, переводя взгляд пожилых мудрых глаз с одного слушателя на другого. — Нам невероятно повезло, потому что этот мир чрезвычайно слаб. Как по известным причинам, так и по тем, о которых мы можем лишь гадать, естественный отбор здесь действовал неторопливо. Окружающие нас местные формы жизни примерно соответствуют очень древнему пермскому периоду Первой Земли. Самые умные, томтомы, на самом деле весьма тупы. А как известно любому Первому Отцу, прибыв в новый мир, нужно первым делом оценить уровень разумности его обитателей.
Кала заметила одобрение взрослых. Только что прозвучала главная мысль лекции — женщина говорила для находящихся среди слушателей юношей и давала им совет на тот случай, если они когда-либо захотят стать Первыми Отцами.
Поднялась рука.
— Да, сэр. У вас вопрос?
— Пожалуй, я мог бы задать вопрос. — Руку поднял пожилой мужчина со светло-карими глазами Первого Отца и с густой гривой седых волос. — Но мне больше хочется поделиться своими наблюдениями. Сегодня утром я спускался по тропе к озеру…
— Долгая прогулка, — вставила женщина, наверное, желая сделать комплимент его выносливости.
— И меня кусали москиты, — сообщил мужчина. — Наверное, это уже далеко не новость. А на одной из ваших якобы сосен я заметил гнездо ручейников.
Эти птицы происходили из мира Второго Отца.
— А в подлеске я совершенно точно увидел мышей — наших мышей. Причем подлесок поразительно напоминал одичавшую коноплю.
Конопля попала сюда из мира Первого Отца и была спутником человека вот уже двадцать тысяч лет.
Женщина невозмутимо кивнула и поправила широкополую шляпу:
— Да, у нас в заповеднике есть кое-какие первоначальные виды, — согласилась она. — Несмотря на все наши правила и ограничения…
— Разве это справедливо? — прервал ее седой мужчина.
— Извините?
— Справедливо, — повторил он. — Правильно. Ответственно. То, что мы здесь делаем… оправдывает ли это ущерб, причиненный беспомощной планете?
Слушателей его отношение или озадачило, или оставило совершенно равнодушным. Многие туристы отвернулись, изобразив внезапный интерес к редким окрестным валунам или необычно мягкой коре деревьев.
Женщина-лектор медленно втянула горный воздух через стиснутые зубы.
— Есть определенные расчеты, — начала она. — Уверена, что эти цифры видели все. Первый Отец был пионером, но наверняка он не остался единственным, кто возглавил людей, покинувших Старую Землю. Но если даже считать только одного мужчину и его жен и взять для расчета весьма скромное количество Отцов из того, самого первого мира… и далее предположить, что половина этих Отцов сумела укорениться на новых планетах и наполнить свои дома молодыми людьми, которым тоже не сидится на месте… то в результате мы придем к выводу, что тот первый пример создал миллионы колоний в других мирах. И каждая колония из этих миллионов могла породить свои бесчисленные миры…