— Это не существо, — ответила Вика. — Это мой муж.
— Но зачем вы его пилите?
— Чтобы продать, ведь он из золота. Должна же я как-то жить. А ему уже всё равно, его уже не вернёшь!
— Вы так думаете? — усмехнулся коротышка. — Ну-ка, отойдите в сторонку.
Он подошёл к столу, взял аппарат и показал его Вике:
— Вы знаете, что это такое?
— Нет. Я эту штуку даже не трогала.
— Это не «штука». Это субатомарный конвертор. И сейчас мы сделаем вот что. Только отойдите к стене…
Коротышка чем-то щёлкнул, аппарат осветился и загудел.
Статуя вздрогнула и вдруг превратилась в ожившего Юру, который с гримасой боли и ужаса смотрел на свои окровавленные руки и отрезанные пальцы, аккуратно разложенные перед ним на кухонном столе…
Рапорт в 18 отдел 286 галактического управления по надзору за планетами с развитием ниже третьего уровня.
«Настоящим довожу до вашего сведения, что субатомарный конвертор (серийный номер SK-66878), применяющийся для временной трансформации живых организмов в неживые, при перевозке в агрессивных условиях и средах, а также при длительных межзвёздных перелётах, вместо утилизации по окончании гарантийного срока был ошибочно перемещён на планету четвёртого уровня.
Прошу провести расследование в отношении Службы Утилизации и наказать виновных, для недопущения подобных происшествий».
Начальник Службы Поиска и Изъятия Преждевременных Технологий.
Александр Голубев о себе: живу в г. Краснодар, профессия — моряк, образование — высшее инженерное. Пишу фантастику, публиковался в журналах «Полдень ХХI век», «Сибирские Огни».
**************************************
Ника БАТХЕН
ЖИЛ ОТВАЖНЫЙ КАПИТАН
«…Почему же замужество Сюзи Мэйдуэлл оттолкнуло от неё приятельниц. — Её муж — хапа-хаоле, человек смешанной крови, — был ответ. — А мы, американцы на островах, должны думать о наших детях…»
«Сегодня танцует Роза!» — надпись на яркой афише притягивала взгляды. Это было так несовременно, так расточительно — бумага, наклеенная на тумбу. И рисунок, не фотография — смуглокожая, медноволосая женщина в ослепительно алом платье и кружевных чулках. Она улыбается — призывно и горделиво. Все знали — танцовщицы в клубе «Джанг» не чета местным, чёрным как сажа, щедрым на продажную любовь девкам. Они брали — и чертовски дорого брали — за право протанцевать с ними, пообедать или угостить выпивкой тут же, в зале. А любили тех, кого выбирали сами — словно старшие дочери чёрных вождей в те далёкие дни, когда Тау была свободной, и ни один белокожий землянин не ступал на поля планеты. Алекс знал это, как никто.
Он скрывал свою тайну от одноклассников, пронырливых учителей, вкрадчивых работников социалки, беспечной и болтливой экс-мачехи — она опекала его с тех пор, как погиб отец. Мать умерла давно. До десяти лет Алекс прожил у бабушки — седовласой, весёлой, склонной к шалостям пожилой леди — назвать её старухой не поворачивался язык. Она учила внука лазать по деревьям, ловить рыбу и играть в мяч. Она пела ему бесконечные песни на таинственном языке. Она лечила его многочисленные болезни по-своему — примочками, настоями и напитками из местных трав. Она и рассказала ему однажды, что прабабушка — её мать — была хапа-хаоле, дочерью последнего свободного вождя Запада и журналистки, землянки, которая приехала делать передачу о племени и осталась в нём навсегда. А когда их согнали за колючую проволоку — пошла вслед за мужем. Так и умерла в резервации. Её сын родился чёрным, вырос с племенем, в свой срок стал вождём. А дочь удалась белой — и сохранила тайну. По чужим документам уехала в столицу, закончила колледж, вышла замуж, родила — да, малыш, твою бабушку. Посмотри — видишь, у тебя волосы вьются по-особому и у кожи золотистый оттенок и лунки ногтей голубей, чем у землян. А ещё ты можешь слышать, как дышит лес и говорит океан, попадать в такт любой музыке, приручать диких зверей… можешь, но не станешь — ты белый. «Да, я белый и хочу быть как папа» — соглашался, смеясь, Алекс. Он ходил в обычную школу Пальмового квартала, его соседкой по парте была бело-розовая, как пирожное с кремом, дочка кондитера, а лучшим другом — смуглый дочерна сын обычного техника с автостанции. Он играл с детьми во дворе и катался на досках на пляже, собирал ароматные яблоки и сбивал палками пальмовые орехи, делился игрушками и мальчишескими секретами, не сильно разбираясь — отливает ли у приятелей кожа жёлтым соком или густой смолой.
А потом вернулся отец. В белом как снег мундире, в капитанской фуражке с серебристым околышем, начисто выбритый, пахнущий свежестью и железом. Он легко подхватил сына на руки, расцеловал, рассмотрел, расспросил — об учёбе, друзьях, школе. Потом велел собираться и отправился к бабушке. Счастливый Алекс не стал вникать, о чём они говорили — а зря. Бабушка вышла из своей комнаты постаревшей лет на десять, утирая заплаканные глаза. Отец был холоден и спокоен. На прощание бабушка долго обнимала его, целовала, хотела повесить на шею маленький амулет из оправленного в серебро когтя, но отец запретил «оставьте ваши варварские привычки, мама, вы и так упустили мальчика». Пока новенький синий аэромоб облетал столицу, Алекс прыгал на заднем сиденье, нераспакованный подарок — маленькая управляемая ракета — валялся рядом. Мальчик спрашивал и сам отвечал на вопросы, не дожидаясь ответов отца. Капитан дальних полётов, с ума сойти! Наверняка летал и на Бету, и к Эридану, и к Сириусу, и даже в систему старушки Земли! Сражался с метеоритами и космическими пиратами, видел корабли ханьцев, похожие на бронированных черепах, и прозрачные звёздные стрелы элотов, спасал красавиц и женился на них… «Замолчи» — безразлично сказал отец. — «Мы приехали». Аэромоб приземлился на широкой площадке подле изящного белого особняка в колониальном стиле. Слуги, выскочив на крыльцо, замерли в глубоком поклоне. За ними появилась изящная, белокурая, совсем молодая женщина с испуганными глазами. «Познакомься» — сказал отец. «Это будет твоя мать». Ошарашенный Алекс хотел крикнуть, что мама давно умерла и другой ему даром не нужно, но что-то подсказало ему — с отцом лучше не спорить. Он поцеловал пахнущую духами ручку и позволил женщине осторожно обнять его.