Ракеты длинной кавалькадой летели прямёхонько к Марсу, чтобы там, на чужой таинственной планете, разрешиться от тяжкого бремени и явить на свет людей и их приборы, и их надежды, и их дела. Звенели моторы, вырастал в иллюминаторах исполосованный шрамами сухих каньонов оранжевый шар, и люди волновались, громко спорили друг с другом и буквально пожирали глазами планету-апельсин, вместе с её твёрдой коркой, под которой таилась перезрелая плоть — ответ на все загадки неведомого мира.
Они подлетели совсем близко — умная ракета сделала сложный манёвр и легла на круговую орбиту.
— Глядите-ка, что это там? — вдруг крикнул один из людей и пальцем ткнул в иллюминатор.
Все бросились к окнам — чудо, это было подлинное чудо, которого никто не ожидал и о котором никто даже подумать не смел: там, внизу, посреди оранжевой пустыни, от одного каньона к другому мчался всадник, обгоняя ракету, он трубил в кривой красивый рог и вращал над головой громаднейшую сеть.
— Билли-Иван! — ахнули все разом. — Неужто в сказках не врут?!
— Боевая тревога, он хочет нас заарканить! — гаркнул командир. — Меняем курс!
Но умная ракета уже сообразила, какая опасность грозит им всем, и пулей шарахнулась в сторону, увлекая за собой остальные корабли, она развернулась в пространстве, как тяжёлая бочка с вином на щербатом причале, и понеслась без оглядки назад, к Земле, а вдогонку пришельцам летела, разматываясь, никогда не ведавшая неудачи сеть рыбака, заброшенная твёрдою рукою Наездника Билли-Ивана.
Кавалькада уклонилась в самую последнюю секунду и, облетев вокруг Земли, без сил хлопнулась на сырую почву родной планеты.
— Билли-Иван! Он там, на Марсе! — едва переводя дух после жуткой гонки, пролепетал командир, когда встречающие обступили его ракету.
Вы думаете, дети, это и вправду был Билли Джонс-Иван Дурак Пустой Карман-Большое Сердце?
Послушайте, не вертитесь и послушайте, никто ещё ничего толком не знал и никто ещё ничему до конца не верил, и потому на Марс стартовала новая, сверхсовременная, ракета, в ней сидел новый экипаж и докладывал: «Самочувствие хорошее! Летим!». А когда они вернулись — это произошло на удивленье скоро, — командир взял трубку телефона и сказал: «Алло!», и после этого поведал, что никакого Билли-Ивана на Марсе нет и не было, а разъезжает по пустыням кто-то там на тракторе и пашет, и запахивает он настолько глубоко, что аж выворачивает целые горы, и из образующихся в почве щелей вздымается клокочущая магма, бьёт фонтанами в небо — от неё-то и пришлось спасаться, а тракторист, как ни странно, ракету даже не заметил — до того был делом увлечён.
Вот что приключилось, дети, и такая тут, я вам скажу, неразбериха в мире началась!.. Одни говорят: «Это Билли-Иван! Кто же ещё?!», другие на новый экипаж кивают, словом, споры, препирательства, покуда, наконец, какому-то умному человеку в голову не пришло:
— А давайте, — говорит, — спросим у самого старого кавказского джигита, Билли-Иван это или нет. Знаю я одного такого джигита, он сам Билли-Ивана ещё в детстве видел, вот его и спросим. Покажем фотографии. Если это и впрямь Билли-Иван, то он узнает сразу.
Делать нечего, согласились все, и привёл их человек к своему знакомому джигиту из аула Ширван-Фью, старому-престарому, так что он уже еле ноги передвигал, но имя своё помнил и весьма гордился им — Мехмедмислимбюльбюльоглыкаразаде, что, по его словам, примерно означало: «Посмотри — и тогда увидишь, пощупай — и тогда узнаешь, выкинь вздор из головы — и тогда всё поймёшь».
— Скажите, — спросили его дотошные репортёры, показав пачку отменных фотографий, которые были сделаны с орбиты Марса, — это Билли Джонс-Иван Дурак Пустой Карман-Большое Сердце или нет?
— Мн-э-эу… — произнёс джигит и запустил немытый толстый палец в левую ноздрю своего длинного носа, что ясно говорило: «Я-то знаю, а вот вам с того какой, не понимаю, прок?», но потом он палец вынул и артачиться не стал, поскольку осознал, что от одного правдивого слова, может, весь мир зависит, всё его благосостояние и весь прогресс, и тогда он почесал за правым ухом и сказал: — Билли-Иван… Хороший был… Кбк пил вино! Кбк ел барана!.. Это он!
— Да неужели? — ахнули репортёры.
— Когда мой дед говорит, он говорит святую правду, — ответил старый джигит.
— Так у вас ещё есть дед? Он жив?! — вскричали репортёры, чувствуя себя облапошенными: ведь этот горец почитался самым старым на Земле, а теперь получалось, что на деле он — едва ли не сопляк, мальчишка!..