Под силу ли нам придумать новую, лучшую систему? Возможно. Но этого не случится, пока мы не признаемся себе в возможности существования политической системы, лучшей, чем демократия. Нынешняя политкорректность не позволяет говорить такие вещи вслух. Из-за этого запрета мы можем прийти к некой форме тоталитаризма, которая, конечно, будет отличаться от империализма, колониализма или феодализма, но не станет более справедливой. С другой стороны, открытое и честное обсуждение этих вопросов может привести либо к мировой революции в образовании неимущих слоев населения (что сохранит демократию), либо к осторожному поиску справедливой (повторяю, справедливой) и лучшей системы.
Арнольд Трехуб (Arnold Trehub), психолог
Все, что составляет корпус современной науки, не более чем продукт биологии. И самые простые, и самые сложные научные идеи – относительность, квантовая теория, теория эволюции – порождены и неизбежно ограничены человеческой биологией. Это означает, что познание не безгранично.
Карл Саббах (Karl Sabbagh), писатель, телепродюсер
А с чего мы решили, что вообще способны понять, как возникла, развивалась и устроена Вселенная? Конечно, человеческий мозг сложно устроен и способен на многое, однако сложность Вселенной не идет ни в какое сравнение со сложностью нашего мозга; скорее, собачий мозг постигнет все детали мира кошек и сахарных косточек или динамику траектории брошенной палки. Собаки как-то справляются, как, впрочем, и мы, но почему мы считаем, что чем сильнее ломаем голову, тем ближе оказываемся к истине? Сейчас я стою напротив трехметровой модели Птолемеевой вселенной в Музее Истории Науки во Флоренции и вспоминаю, как прекрасно работала эта модель движения планет, пока не появились Коперник с Кеплером.
И даже если в каких-то областях мы на верном пути, как много мы действительно можем понять? Пятьдесят процентов? Пять? Моя опасная идея заключается в том, что мы понимаем, может быть, полпроцента, а все возможности нашего мозга и все компьютерные мощности, которые мы можем задействовать, способны помочь нам достичь планки в один-два процента, но не более того.
Эйлан Андерсон (Alun Anderson), старший консультант журнала New Scientist
Популярной метафорой для разума является мозг в стеклянной колбе. Предполагается, что этот ком нервной ткани и есть вы.
Это отталкивающий, но неверный образ. Куда опаснее идея, что мозг не может мыслить без тела, что ключевую роль в наших мыслительных процессах играет двухстороннее взаимодействие между разумом и телом, и мозг частично думает в терминах двигательных инструкций, которые он составляет для мышц.
Но если взаимодействие тела с мозгом так важно для человеческого разума, есть ли шансы на создание бесплотного «разума» внутри компьютера? Возможно, пройти тест Тьюринга сложнее, чем кажется. Мы, наверное, сможем создать компьютеры, понимающие речь, но не способные сказать хоть что-нибудь осмысленное – по крайней мере, до тех пор, пока мы не предоставим им «дополнительные тактильные ощущения». Другими словами, компьютеры не научатся мыслить, пока не начнут заниматься сексом.
Кевин Келли (Kevin Kelly), редактор журнала Wired
Модные алгоритмы и технологии позволяют сохранить анонимность в опосредованном окружении гораздо лучше, чем раньше. В то же время в реальном мире все эти технопримочки делают анонимность почти невозможной. Мир, в котором каждый человек может быть найден и взвешен, это мир без приватности, так что многие технократы отчаянно защищают возможность легкой анонимности как последнего прибежища для частной жизни.