Но надпись на воске бесследно исчезает, не попадая в поле зрения палеографов и эпиграфистов, представителей исторических дисциплин, изучающих древние надписи, их начертание, содержание.
И исчезают повседневные хозяйственные записи — то, что мы ведем в электронных таблицах. А это ведь был бы ценнейший документ для историков материальной культуры. И исчезают записи о политических событиях. Высокая стоимость ведения летописей превращает канал, по которому к нам доходят события давних дней, в малоизбыточный. Не дающий возможности скорректировать ошибки. И это приводит к забавным казусам.
Война, как учит Клаузевиц, есть продолжение политики другими, насильственными средствами. Сегодня все знают, что война бывает и информационной. Объединенный комитет начальников штабов США в «Единой доктрине борьбы в области управления и связи» определяет ее как совокупность мероприятий, предпринимаемых в целях достижения превосходства над противником путем воздействия на его информационные системы… общественное и индивидуальное сознание и подсознание населения и личного состава вооруженных сил. Посмотрим, как в Древней Руси велась гражданская информационная война.
О споре норманистов с антинорманистами знают все. Как родилось русское государство — или в результате вторжения культуртрегеров-варягов (подобно тому, как возникали норманнские государства в Британии, Нормандии, Сицилии и как считали Байер, Миллер, Шлецер и, главное, Карамзин), или в результате собственного развития (как полагали Тредьяковский, Ломоносов, Иловайский...) Страсти кипели. Выходили труды, посвященные «глубоко аргументированной защите национального прошлого славянства от наветов панъевропейцев и реваншистов» [В. Т. Пашуто, вступление к книге Х. Ловмяньский «Русь и норманны». — М., 1985]. Впрочем, до революции противники норманизма обычно зачислялись в славянофилы, с соответствующими оргвыводами.
А было все очень просто.
Опора норманистов — рассказ летописца Нестора о призвании варягов. Нестор был придворным летописцем князя Святополка Изяславовича. После смерти в 1093 году Всеволода, младшего сына Владимира Мономаха, киевское боярство пригласило его на престол, фактически отстранив управлявшего государством Владимира Мономаха. Двадцатилетняя борьба кузенов за власть, до смерти Святополка в 1113 году. Для восхождения на киевский стол Мономаху потребовалось народное восстание. Но и после этого позиции Владимира были не очень прочны — он заступил на должность в обход княжеского старшинства и нуждался в обосновании своей власти. (Обратим внимание — речь идет о воздействии на массовое и индивидуальное сознание!) Для этого он затевает коррекцию государственной летописи Нестора. Она изымается из Печерского монастыря и передается придворному монастырю Мономаха — Выдубицкому. Здесь ее правят — игумен Сильвестр (1116 г.), затем сын князя Мстислав (1118 г.). (Внимание — речь идет о воздействии на информационную систему противника, которой во времена невероятно дорогого копирования и хранения информации являлась летопись [Б. А. Рыбаков, Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. — М., 1982]. И именно последний, внук английского и зять шведского короля, воспитанный новгородскими боярами, и выстраивает легенду о призвании варягов в Новгород славянами, подобно тому, как в дни беспорядков его отец был призван в Киев. Выдумывает прецедент по образу событий в странах Европы. Куда более ясный обыденному сознанию — пришли и установили порядок, а поди разберись, как государство вырастало из патриархальной общины... Классика информационной войны — навязывание своей концепции мироустройства. И этот сугубо политтехнологический продукт почти на тысячелетие становится предметом научных споров... Квантовый мир в какой-то момент вырождается в обычный. Проделка придворного идеолога по прошествии времени становится фундаментом теории. Так что и долгоживущему пергамену не всегда стоит доверять!
Войны XII века — это стрелы, сулицы, мечи, шестоперы... А информационная война — это век ХХ. В крайнем случае, девятнадцатый, с его периодическим приравниванием Наполеона к антихристу.
Но в XII столетии вполне конкретная задача военной пропаганды дала человечеству один из шедевров эпического жанра. «Слово о полку Игореве». Анонимное, но не подписанное отнюдь не потому, что автор скрывал свою связь с «чернухой».
Это пропаганда «белая». В конце 1185 г., после провала авантюристического сепаратного похода князя Игоря Святославовича на половцев (нечто вроде взятия Грозного за два часа одним парашютно-десантным полком), когда половецкие ханы во главе с Кончаком вели орды на Переяславль и Киев, безымянный поэт выступил перед собранными ко двору князьями. (Воздействие на индивидуальное сознание элиты.) Неизвестно, пел ли он «Слово» под аккомпанемент гуслей, но «мультимедийные возможности» в рамках тогдашних технологий исполнения (как сказ или песня-былина, передаваемые от певца к певцу) в произведение были заложены. В советское время музыковед-фольклорист Л. В. Кулаковский попытался восстановить музыку «Слова». (Здесь речь идет о воздействии на массовое сознание и подсознание населения и воинов.)