Сегмент онлайн-библиотек хорошо развит и ширится с каждым днем, хотя количество редко переходит в качество. Впрочем, найти последний роман кого-нибудь из отечественных прозаиков или перевод нашумевшего зарубежного произведения обычно не составляет труда. С классиками, не входящими в стандартную школьную программу, дело обстоит хуже. Но это типично рыночная особенность, когда тон задается массовым потребителем. В той же особенности кроется и единственная надежда платных библиотек: продавать в нынешнем Рунете можно лишь эксклюзивные и редкие тексты. Главное, чтобы с годами не редели ряды любителей чтения…
Самой известной онлайн-библиотекой в мире был и остается "Проект Гутенберг", который старше самого Интернета: первые тексты, набранные вручную, были включены в библиотеку еще в 70-х годах. Сейчас контентная база насчитывает 17 тысяч файлов. Проект затевался с целью перевода в электронный формат золотого литфонда человечества, так что никто и не планировал потрясать человечество количеством произведений. Тем не менее книги «Гутенберга» пользуются популярностью и нередко встречаются на просторах Интернета.
Из более поздних проектов заслуживает внимания Internet Public Library, творение студентов Мичиганского университета. В библиотеке всего лишь около 8 тысяч текстов разных тематических направлений, однако на сайте имеется замечательный раздел со ссылками на все крупные англоязычные онлайн-библиотеки (www.ipl.org/div/subject/browse/hum60.60.00).
Нельзя не упомянуть и об american Memory (интернет-подразделение Библиотеки Конгресса США), к услугам которой обращался, наверное, каждый второй американец. Она существует с 1990 года. Сейчас «Американская память» содержит больше 9 млн. текстов, которые посвящены истории и культуре страны и объединены в сотню коллекций. Столь впечатляющая подборка стала возможной благодаря непрекращающемуся финансированию Конгресса и крупных корпораций (в том числе IBM и Hewlett-Packard): всего в библиотеку было вложено более 60 млн. долларов.
Кстати, большинство зарубежных онлайн-библиотек с бесплатным доступом живут на гранты госведомств и частные пожертвования. При этом речь идет о миллионах долларов. Как тут не вспомнить о гранте Роспечати с его символической суммой! Увы, только символической.
Автор благодарит за помощь в подготовке статьи Максима Мошкова и Евгения Пескина.
АНАЛИЗЫ: Медиа — в массы!
Автор: Владимир Харитонов vharitonov@gmail.com
Эпоха всесильных масс-медиа заканчивается. О появлении Антихриста мне сначала пробормочет друг по мобильнику и напишет приятель в аське, потом я прочитаю об этом в ЖЖ, и только вечером по телевизору мне расскажут, что все происходящее следует считать Вторым Пришествием. Средства массовой информации, когда-то преуспевшие в том, чтобы сбить народ в массу, теперь теснятся, уступая место новым медиа, которые создает само общество.
Для чего вообще существуют средства массовой информации (они же СМИ и масс-медиа)? Вроде бы дурацкий вопрос — всем же все понятно… Но попробуйте его задать случайному прохожему и вы получите примерно с равной вероятностью два ответа: «чтобы рассказывать всем обо всем» и «чтобы врать без передыху». Важно, что оба ответа, в сущности, справедливы. С одной стороны, общество уже давно (начиная с XVII века) осознало, что в происходящем с нами и вокруг нас может быть нечто важное, интересное или занятное «для всех», и отдало СМИ право отбирать и распространять новости. Отбирать в буквальном смысле слова, выдергивать из окружающей действительности, просеивать горы фактов, а потом делать их общим местом, тем, о чем все могут или даже должны знать. Ну а заодно — развлекать и рекламировать.
Процесс работы медиа выглядел — да и до сих пор еще выглядит — как индустриальное производство: найти событие (факт), оценить его с точки зрения соответствия так или иначе сформулированным интересам аудитории или заказчика, переработать в сообщение и оттранслировать публике, массе. Как на конвейере, который единожды сделанную вещь тиражирует для массового потребителя. Масс-медиа как раз и появились в индустриальную эпоху и активно способствовали появлению массового общества, работая на унифицированный интерес ими же создаваемого «среднего человека».
Можно любить или не любить «среднего человека», восторгаться средним классом и уповать на него или презирать и бороться с ним. Независимо от этого СМИ присущи два врожденных дефекта.
Первый дефект — зрения и слуха — состоит в том, что граница между вынужденным отбором (в конце концов, если по небу плывет облако, похожее на рояль, то это повод для литературы, а не для новостной передачи) и враньем иногда может быть очень зыбкой. Человеческий интерес, идеологический или экономический, устранить из процесса отбора практически невозможно. Чтобы врать, СМИ даже не надо говорить неправду, достаточно правильно отбирать факты, предназначенные для всеобщего сведения. Если СМИ не желают транслировать какую-либо информацию (например, о всеобщей забастовке учителей), исходя из того, что «зрителю (слушателю, читателю) это неинтересно», то тем самым они не просто о чем-то умалчивают, но создают реальность, в которой подобного рода «неприятностей» нет. Эта информация оказывается исключенной из коллективной реальности общества.
От второго врожденного дефекта — дефекта речи — СМИ тоже не способны избавиться. Масс-медиа монологичны и «безответны». Что бы тот или иной слушатель, зритель или читатель ни думал по поводу того или иного СМИ, его мнение интересно этим СМИ лишь в меру соответствия образу некоего «среднего представителя аудитории». Только в этом случае — как голос аудитории — мнение этого зрителя может попасть в эфир, стать поводом для реакции. Монолог — это и есть та самая откровенная власть над зрителем и слушателем, которую можно было бы считать не «четвертой», а хоть сто пятьдесят четвертой, если бы не ее ответственность за создание общего пространства разговора.
Все развитие масс-медиа, однако, направлено, по большому счету, только на обеспечение максимальной аудитории. С точки зрения СМИ самым простым решением на пути к этой цели было повышение привлекательности, то есть качества трансляции сообщений. Газеты и журналы стали цветными и глянцевыми, радио превратилось из ящика у розетки в компактный приемник, о разительных переменах в телевидении и говорить нечего. Именно в этом направлении электронные масс-медиа (печатным, по сути, развиваться уже некуда) и планировали свое развитие на ближайшие десятилетия. В конце прошлого века телевидение пообещало скорый, хоть и недешевый, переход на HDTV (телевидение высокой четкости), а радио — переход на стандарты цифрового радио.
Однако технологические новации не могут решить задачу максимального увеличения аудитории, просто потому, что изменилась и сама аудитория, и ее отношение к СМИ. Общество конца XX — начала XXI века осталось, по сути, массовым, но уже перестало быть однородным. Как только социологи ни называли этот процесс — трайбализация, маргинализация, люмпенизация, появление субкультур, размывание границы между элитарной и массовой культурой, и даже — появление «длинного хвоста». Речь, собственно, идет о том, что «большинство» из «общества в целом» становится просто «большой частью общества», которая все общество уже вовсе не исчерпывает, а если попытаться посчитать все входящие в общество субкультуры — этнические, экономические, политические, гендерные и т. д., — то может оказаться, что этот длинный разноцветный хвост субкультур занимает не меньшее, а может даже и большее место в обществе, чем пресловутое «большинство». Необходимость что-то делать с этим социальным «хвостом» уже давно заставила СМИ работать с небольшими нишевыми аудиториями. Именно на них рассчитаны кабельное и спутниковое телевидение и «отформатированные» FM-радиостанции.