Тогда же Юданов стал изучать разработанные в биологии модели конкуренции: «Был такой известный эколог, Леонтий Раменский, который при Сталине „пострадал наполовину“, его не загнали в лагерь, а только „сослали“ в Институт кормопроизводства под Москвой, где он работал до конца жизни. Вот он и сделал биологическую классификацию типичных стратегий. Лет через сорок ее переоткрыли на Западе, и она стала каноном. Это биологические стратегии разных существ. Кто-то давит, как крупная фирма; для Раменского метафора этого — дуб, он создает собственную структуру окружения. Кто-то приспосабливается, научается жить в тени дуба; кто-то успевает вылезти и получить главное, пока дуб еще не раскрыл свои листья. Вот эта аналогия и положила начало моим исследованиям экономической конкуренции. Потом — публиковал кое-какие книжки на эту тему. Сейчас хорошо понимаю, как важно российским фирмам найти свою колею». Свои идеи Юданов развивал в длительной совместной работе с одним из крупнейших экономистов мира Альфредом Чандлером (Alfred Chandler) из Гарвардской школы бизнеса («Он один из творцов современной теории фирмы и безусловно самый цитируемый в мире автор по истории бизнеса. По этим вопросам он в шесть раз больше цитируется, чем все остальные вместе взятые!») Недавно под совместной редакцией ректора Финансовой академии А. Г. Грязновой и А. Ю. Юданова вышел первый в России учебник экономической теории в формате Managerial Economics (он принят в качестве базового в Финансовой Академии, а одобрительный отзыв на него написал Чандлер). Ну а научная работа Юданова концентрируется по-прежнему вокруг исследования процессов конкуренции в российской экономике.
Работа, приведшая — не будем скромничать! — к сенсационным результатам, началась с изучения процессов конкуренции. Одной из задач был поиск в России кластеров — экономических структур, тесно связанных с конкуренцией.
А.Ю.: Кластер представляет собой сгусток компаний, который очень быстро развивается и обеспечивает конкурентоспособность экономики в целом. Эти структуры изучал профессор из Гарварда Майкл Портер (Michael Porter), ученый с огромным рейтингом цитирования, классик теории конкуренции. Он поставил вопрос: почему фирмы кучкуются? Почему все мощные автофирмы в 80-е годы находились в Японии, а все компьютерные — в Америке? Почему в Швейцарии — банки и часовая промышленность, а в Швеции, схожей по развитию, доминирует машиностроение? Портер дал простое объяснение. Первопричина — в конкуренции. Если у тебя на местном рынке появился сильный конкурент, выбор становится жестким — либо помереть, либо приспособиться. Ты начинаешь отращивать локти, становишься конкурентоспособен, толкаешь лидера. Постепенно возникает сообщество фирм, окрепших благодаря взаимной конкуренции. Потом оно начинает разрастаться вверх и вниз, втягивая потребителей и поставщиков. Все это вместе и есть кластер. Например, почему в США такие мощные рекламные фирмы? Потому, что там главный рекламодатель мира, Proctеr & Gamble.
Ответ на поставленную задачу мыслился примерно таким: в Швейцарии — часовая промышленность, в Германии — химия, автомобилестроение, в России…
А.Ю.: …в том-то и вопрос — а что в России? Где искать кластеры? Казалось бы, там, где мы достаточно сильны. В «нефтянке», в «газпроме», в «оборонке». Но наша группа пошла по иному пути.
Мы поняли, что в этих отраслях не может быть настоящих кластеров — они не прошли через рыночное пихание локтями. К примеру, все знают, что Советский Союз делал отличные истребители. Теперь это производство досталось новым российским фирмам. Они его успешно поддерживают, даже развивают. Но главного — конкуренции, которая экономически сплачивала бы кластер, — не было.
Поэтому мы подошли к задаче с другой стороны. Стали смотреть, что происходит там, где конкуренция заведомо есть. Остановились на фармацевтике, кондитерской промышленности, потребительском кредитовании. Быстро обнаружилось, что некоторые компании в этих секторах развиваются экстраординарными темпами. Это и послужило толчком к дальнейшей работе.
Рост этих компаний резко обгонял общерыночный, он был взрывным, экспоненциальным. Заметьте: если взрывного роста нет, всегда можно найти миллион причин, почему его и не может быть. Но если вдруг он есть — для этого должен быть какой-то механизм. Само по себе это не происходит.
Мы стали искать механизмы роста, стали смотреть и другие секторы хозяйства. Ну а когда таких фирм набралось около сорока, поняли, что перед нами — тенденция. Тенденция, которую надо изучать и о которой стоит рассказывать.