В самом эволюционном учении нет ничего, что требовало бы от разделяющих его людей отказаться от веры в Бога (как, впрочем, не найдется и подтверждений библейских сказаний), ведь наука и вера лежат в разных плоскостях. Позволяют ли различные «вероучители» доверять науке - вопрос к ним, а не к университету.
Существует, однако, критерий, позволяющий сравнивать мировоззрения, не прибегая к оценке их истинности. Разные модели мира отличаются по широте взглядов, с которыми они могут быть совмещены. Если угодно, назовите это отличие числом степеней свободы. Согласно одному из самых широких взглядов, принципу дополнительности Бора, действительность настолько сложна, что не может быть исчерпывающе описана на одном языке. Так вот, с этой точки зрения либерализм шире троцкизма, юнгианство - фрейдизма, а космополитизм - национализма. Взгляды католической церкви имеют больше степеней свободы, чем кредо Свидетелей Иеговы, но меньше, чем буддизм далай-ламы.
Одним людям нужны широкие взгляды (и свободные рамки), другим - максимально узкие и конкретные. Жизнь в мире, который не может быть понят «до дна», - непростая вещь. Один из способов преодоления онтологического страха - принятие тех или иных узких взглядов, которые дают исчерпывающее описание действительности и предлагают простые рецепты поведения.
Вернемся к нашей теме. При всей сложности сравнения научного эволюционизма и «научного креационизма» можно увидеть, что эти течения отличаются не только методологией. Первый гораздо шире второго. Помните, как Цезарь психологически переиграл Помпея? Лозунгу Помпея «кто не со мной, тот мой враг» он противопоставил «кто не против меня, тот мой друг». Автор этой заметки, если бы ему пришлось выбирать, скорее всего, оказался бы в лагере Цезаря. А вы?
ОКНО ДИАЛОГА: Коршун и маячки
Хоть «КТ» и российский компьютерный журнал, об отечественных компаниях мы, к сожалению, пишем не часто. По нескольким причинам: и рынок у нас немножко отстает, и сами компании заняты главным образом перепродажей чужих решений (что вполне логично, если внутренний рынок опаздывает на пару лет с хвостиком, а в разных там америках нас не очень-то и ждут). И с точки зрения журналистики это все не очень интересно, потому что отрапортует какая-нибудь наша фирма о запуске уникального на российском рынке продукта, а мы об этом уже писали. Три года назад. Подробно.
Тем не менее нельзя сказать, что Россия совсем уж на обочине. Многие «импортные» технологические решения разрабатываются как раз у нас (или даже не у нас, но с участием наших - иногда бывших - соотечественников). Однако собственником этих решений являются, естественно, заказчики, а заказчики - это западные или даже чаще восточные компании, что, как правило, означает необходимость согласования публикации с Центральным Офисом, который зачастую согласия на публикацию не дает. Потому что Центральный Офис - это такая волшебная организация, которую, как правило, интересуют цифры продаж и маркетинг уже выпущенных продуктов, а не рассказы об интересных технологиях, которые еще находятся в разработке.
И если в области программного строительства что-то интересное найти у нас еще можно, то электронная промышленность, потеряв с уходом Бабаяна в Intel последнего яркого персонажа, пребывает в состоянии… В общем, пребывает в куда худшем состоянии, чем остальные области ИТ. И это неудивительно, если вспомнить, что на юго-востоке к России прилегает настырный и трудолюбивый Китай. Редкое исключение - отдельные зеленоградские предприятия, которым удалось найти и удержать свою рыночную нишу. Их продукция вряд ли может поразить воображение (что, в конце концов, интересного в чипах для калькуляторов, например?), однако уже то, что этим компаниям удалось удержаться на рынке и продолжать научные разработки, дорогого стоит…
Примерно с такими мыслями мы с Сергеем Леоновым ехали (а точнее, стояли, потому что, несмотря на наши логические выкладки, ленинградское направление в три часа дня пятницы оказалось очень загруженным) в зеленоградскую компанию «Телесистемы», которая производит самые маленькие цифровые диктофоны в мире. Попутно мы пытались вспомнить, когда же появились первые телефоны с АОНом - поскольку компания «Телесистемы» утверждает, что является пионером этого рынка в России. Собственно, с этого наш разговор с директором «Телесистем» Игорем Коршуном и начался.
- Ну если старые тряпки ворошить, то давайте вспомним, с чего все началось. А началось все с непонятно кем сделанного АОНа на 580-м процессоре. Была такая большая жуткая схема, плохо работающая и плохо повторяемая. И все же первая.
Эта конструкция попала в руки ко мне и Сергею Тимакову примерно в 1989 году. Около года нам потребовалось на разработку первого промышленного АОНа на Z80. Никакой документации на сигналы от АТС не было, только смутные слухи. По большому счету, мы знали только, как вызвать АОН, а ответный сигнал разбирали самостоятельно, методом «научного тыка».
Созданный на основе Z80 АОН мы выпускали под марками «Phon 1990» и «Phon 1991» (эра промышленных АОНов с них и началась). Появившись на рынке, этот АОН был немедленно скопирован. Тогда же дикие были времена, а мы никакой защиты не предусмотрели. Сами, конечно, что-то тоже делали, но производители из нас тогда были фиговенькие (да и сейчас, честно говоря, не очень - разрабатывать нам нравится больше). В общем, рынок наше решение подхватил. В частности, код дизассемблировали, и в итоге это привело к появлению модели «Русь» (не возьмусь утверждать, что там использовался именно наш код, - может, они и свой написали, но вот железо точно было наше).
А мы тем временем сделали новую модель «Phone PLUS 1992». Мы уже были научены горьким опытом, так что применили определенную защиту и использовали непопулярные, практически заказные индикаторы. Поэтому новая модель рынком подхвачена не была, хотя само по себе устройство очень достойное. Мы ее производили три или четыре года.
А проблем с продажами не было? Разве не нужно было сертифицировать подобные устройства?
- Времена, повторюсь, были дикие, и такие нюансы еще никого не волновали (хотя сертификат на АОН мы получили одними из первых). Но больше нас беспокоили другие проблемы. Например, трудно было купить телефонные корпуса. Приходилось ездить на заводы, договариваться, выбивать…
После «Phone PLUS 1992» мы ударились в разработку АОНов, работающих без внешнего блока питания. Был такой продвинутый калькулятор МК-85, помните? С полноразмерной клавиатурой. В нем используется DEC’овский процессор, в отечественной интерпретации - 1806ВМ2. Вот на нем и на индикаторе с этого калькулятора - грубо говоря, на основе самого калькулятора - был сделан первый в стране телефон без сетевого питания, «Phone Master». Какое-то время мы его производили, но, к сожалению, устройство это оказалось сложным, дорогим и массовой популярности не получило. Поскольку оно непростое и комплектация к нему была редкая, то и конкуренты ничего подобного выпускать не стали.
А потом началась эра PIC-процессоров и 8051 на КМОП-технологии. На PIC мы сделали несколько моделей, включая «Phone-Easy», но к тому времени на рынке было слишком много производителей, и через несколько лет заниматься этим стало невыгодно. Точнее, если заниматься только производством, то выжить было можно, но мы-то хотели еще и вести разработки. А делать что-то свое - всегда дорого. Тем более, когда делаешь две вещи одновременно, всегда какая-то получается лучше. У нас лучше получается разработка.