Сопоставляя такой объект с физическим аттрактором, мы впадаем в 'грех эргодичности' - заменяем многократное прохождение одним объектом на однократное, но сразу большим количеством. Однако у близости траекторий при многократных прохождениях есть очевидная жизненная аналогия - большинство событий нашей жизни влияет на близкие события, и не влияет на далекие. Если я налил кофе в чашку, то я его достоверно выпью, но на то, когда я лягу спать, это повлияет слабо и вероятностно, а на то, в какой день допишу эту писульку, не повлияет уже никак.
В западной исторической науке есть почти респектабельное направление - альтернативная история. Большинство историков, которые не брезгуют обратиться к этой тематике, считают, что отдельные случайности не меняют ход и результат больших процессов. В русскоязычной литературе термин 'альтернативная история' используют не историки, а авторы текстов, которые в основном расчесывают свои комплексы и склоняют к расчесыванию читателей. Их персонажи отправляются в прошлое и там всех учат жить - применяя согретые жаром их сердец любимые автоматы. Клинические психологи сказали бы, что этот фетишизм, однако - 'вариант нормы'; норма у них - традиционное кое-что с кружавчиками от любимой девушки, или хотя бы вот это:
Отдельное ответвление темы - иллюзия выбора пути, причем или возникающая случайно, или созданная преднамеренно, манипулятивно, другим лицом, или группой, обществом, наконец - властью. Тема 'иллюзия выбора' в культуре существует - 97 kGl, тысяч гугол-линков, это немало. Тема иллюзии 'чего-то' по сравнению с темой самого 'чего-то', всегда логически сложнее. Например, тема иллюзии любви сложнее, чем тема любви. Потому, что иллюзия 'чего-то' неизбежно включает это 'что-то'. Кроме, может быть, того единственного случая, когда это 'что-то', это просто 'все'. Что касается именно манипуляции, приведем два примера - один общеизвестный и детский, другой - совсем иного рода.
Родитель хочет, чтобы ребенок съел фрукт. Но ребенок не хочет, и, если просто предложить, заупрямится. Умный родитель спрашивает - ты что хочешь - яблоко или грушу? И ребенок, как правило, ведется.
Теперь обратимся к книге Benson C. 'The cultural psychology of self: Place, morality and art in human worlds' (К. Бенсон, 'Культурная психология человеческого Я'). В ней он пишет о проблеме выбора применительно к тому, что делали нацисты в концлагерях. Один из примеров - рассказ выжившего человека, которого привезли в Аушвиц ребенком вместе с семьей (родителями и четырьмя другими братьями). Сразу - селекция: нацист командует, кому идти в группу налево, кому направо. Родителей мальчика отправляют в одну группу, его самого и братьев - в другую. Он говорит самому младшему, чтобы тот шел к маме и папе (так кажется лучше для маленького), и тот слушается. Эта группа отправляется в крематорий. Выживший и выросший мальчик всю жизнь мучается угрызениями вины. Жизнь с немыслимой виной стала после ужасного, как он считает, решения, приведшего к убийству младшего брата. Бенсон о бифуркации не пишет. Он указывает, что здесь вина не ребенка (или других людей, попавших в такие ситуации якобы выбора, - он анализирует и другие сходные ситуации), а тех, кто создал эту среду не только по физическому, но и психологическому уничтожению людей. Дезориентация и психологическое уничтожение были очень важной частью деятельности германских нацистов. В том числе дезориентация в том, кто виноват.
Вернемся, однако, к нашей главной теме. Основная связь бифуркаций и аттракторов - это зависимость вероятности того, что бифуркация будет замечена, от параметров ситуации, и вероятность переключения с более естественного и очевидного аттрактора, на другой и неожиданный. Без специального анализа можно только сказать, что первое зависит от психологии индивида, конкретно, от общей чувствительности и внимательности. И от ситуации в окружающем мире, от того, выглядит ли она стабильной, надежной, незыблемой, или, наоборот - неустойчивой, тревожной, шаткой. Вероятность переключения на 'другое и неожиданное' также зависит от психологии индивида, конкретно, от склонности к риску, то есть от степени адреналиновой наркомании. И, опять же, от ситуации в окружающем мире, от того, выглядит ли она стабильной, надежной, незыблемой, или, наоборот - неустойчивой, тревожной, шаткой. Причем в данном случае, кажется, особенно важна скорость нарастания тревожности.