Не раз Николай Рубцов писал о православных храмах:
С моста идет дорога в гору,
А на горе — какая грусть! —
Стоят развалины собора,
Как будто спит былая Русь.
Это о почти полностью разрушенной престольной церкви села Никольское. В стихотворении “Во время грозы” (1968 г.) Рубцов пишет:
И туча шла гора горой!
Кричал петух, металось стадо,
И только церковь под грозой
Молчала набожно и свято.
В стихотворении “Вологодский пейзаж” (1968 г.) поэт рисует картину:
Живу вблизи пустого храма,
На крутизне береговой,
И городская панорама
Открыта вся передо мной.
Пейзаж, меняющий обличье,
Мне виден весь со стороны
Во всем таинственном величье
Своей глубокой старины.
В стихотворении “Плыть, плыть...” (опубликовано в 1969 г.) поэт говорит:
Каждому на Руси
Памятник — добрый крест!
Из стихотворения “Ферапонтово”, опубликованного 19 сентября 1970 года:
В потемневших лучах горизонта
Я смотрел на окрестности те,
Где узрела душа Ферапонта
Что-то Божье в земной красоте.
И однажды возникло из грезы,
Из молящейся этой души,
Как трава, как вода, как березы,
Диво дивное в русской глуши.
В последний (вологодский) период творчества Николай Рубцов соединяет явления природы и жизни с божественным пониманием происхождения мира. Почему эти вышеприведенные стихи не увидела Т. Данилова?
И ссылка Т. Даниловой на слова С. Алексеева о русской всеядности ко всем религиям и одновременно об ориентации на “свой духовный стержень” некорректна и противоречива.
В одной из сносок к своей статье Т. Данилова комментирует встречу Ст. Куняева с Н. Рубцовым в августе 1962 г.: “Так почему же Куняев, будучи заведующим отделом поэзии в журнале “Знамя”, не опубликовал Рубцова тотчас же, раз на него свежим ветром повеяло? Или повеяло... значительно позже?” Такой непогрешимостью и безапелляционностью отдает от доводов Т. Даниловой! Во-первых, надо знать направленность руководства журнала “Знамя”, где, кстати, Ст. Куняев был “белой вороной”. Напечататься в те годы можно было только после рассмотрения предлагаемых стихов на редколлегии. И даже предложения заведующих отделами не всегда проходили. Т. Данилова просто не знает “кухню” редколлегий и то, что все всегда зависело от позиции главного редактора. Автор этой статьи как поэт пытался в свое время опубликоваться в “Юности” и в “Новом мире”, и не удалось ни разу. А вот посланные позднее статьи в “Молодую гвардию” и “Литературную Россию” (при патриотическом руководстве в этих редакциях) были опубликованы без всякой протекции.
Почему-то нравится Т. Даниловой книга Л. Котюкова “Демоны и бесы Николая Рубцова”. Тот, кто читал эту книгу, не мог не обратить внимание на ряд бытовых ситуаций с Рубцовым, в которых, кстати, и студент Л. Котюков не выглядит ангелом. А о творчестве Н. Рубцова конкретно ничего не сказано. Вся идея книги выражается в одном: “Пить надо меньше”. С чем все согласны.
“Однобоко выглядит стремление представить Николая Рубцова только православным, — пишет Т. Данилова. — Подобные линии есть в исследованиях В. Белкова и Н. Коняева... У В. Белкова неоднократно встречаются попытки связывания философской глубины поэзии Рубцова с библейскими мотивами. Конечно же, глубина поэзии Рубцова не может быть “измерена”, исчерпана только с этих позиций...” И далее Данилова опять пространно обосновывает единство Рубцова с Природой (природа написана с заглавной буквы). Чтобы дополнительно прояснить отношение поэта к православию, обратимся к фрагменту стихотворения Рубцова “До конца”:
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
В вышеупомянутом выпуске журнала венедов представлен сборник стихотворений Н. М. Рубцова под названием “Успокоение”. Стихи, включенные в сборник, известны. А порядок их расположения с известными и условными названиями на черновом листке был определен поэтом до его гибели. Об идентификации названий стихов этого неизданного сборника писал Н. Коняев.
Т. Данилова трактует содержание стихотворений сборника “Успокоение” в языческом направлении. И даже в рубцовской “Пасхе”, (“Промчалась твоя пора!”) она не замечает сожаления поэта о том, что праздник Пасхи исчез в свое время. А ведь известны воспоминания М. Карякиной, жены В. П. Астафьева, о посещении Рубцовым их семьи в апреле 1969 года на Пасху с крашеными яйцами и христосовании поэта с хозяевами.