К этому времени все готово к сражению. Теперь уже нет места сомнениям и колебаниям. То, что раньше было одним из вариантов операции, отлилось в точные формы, стало законом действия тысяч людей. Кирилл Афанасьевич решает: атаку через Ильмень провести ночью, под покровом темноты и, конечно, без всякой артиллерийской подготовки. Ставка — на полную внезапность, на выдержку и отвагу солдат, на их умение действовать смело и дерзко. Главный же удар последует на севере от Новгорода утром, после того как артиллеристы обрушат на врага тысячи снарядов.
Считанные часы остались до начала наступления. Дивизии оснащены отличной техникой. У нас теперь больше, чем у врага, и пехоты, и артиллерии, и танков, и авиации…
Опасную и трудную операцию по форсированию Ильменя возглавил генерал-майор Теодор Андреевич Свиклин. Здесь нужен был военачальник не только опытный, но и до дерзости смелый, способный найти выход из самых неожиданных обстоятельств. Всеми этими качествами в полной мере обладал генерал Свиклин.
Ночь на 14 января казалась Кириллу Афанасьевичу бесконечно долгой. С тревогой думал он о том, что сейчас происходит на льду Ильменя. Войска генерала Свиклина, совершив 15-километровый марш по замерзшим рекам Мста и Перерва, уже вступили на озеро, окутанное метельной поземкой.
Свиклин вел свои батальоны в полной тишине. Он запретил разговаривать, курить. Люди в белых халатах с капюшонами походили на призраки. Все, что можно, было выкрашено в белый цвет— волокуши, пулеметы, орудия. В белых, сливающихся со снегом попонах двигались лошади. Каждое подразделение точно знало свой маршрут. Метель не утихала, ветер крепчал, и это было на руку наступающим — врагу труднее обнаружить движение белой лавины, уже приближавшейся к западному берегу.
На исходе ночи Мерецков получил донесение: берег занят; внезапность оказалась настолько полной, что гитлеровцы застигнуты спящими; бойцы атакуют опорные пункты неприятеля, закрепляются на плацдарме.
По приказу командующего через Ильмень немедленно двинулись подкрепления, готовые к отражению вражеских контратак. Хорошо, что метель усилилась— немцы не могут использовать авиацию.
Еще не забрезжило тусклое январское утро, когда Мерецков появился на наблюдательном пункте артиллеристов. Начиналось наступление на главном направлении. Прозвучали команды: “Зарядить, натянуть шнуры!.. Огонь!”. Полтора часа бушевали на позициях врага смерчи ревущего металла.
Потом в небо взвились красные ракеты, и с наблюдательного пункта было видно, как наши пехотинцы выпрыгивают из траншей...
В то время как войска Мерецкова и Говорова уже начали крушить немецкую оборону, берлинский военный радиообозреватель все еще уверял: “Бессмысленны и обречены на неудачу все попытки русских поколебать наши позиции у Ленинграда”.
Дни с 14 по 20 января были для Мерецкова очень тяжелыми. Утро сливалось с ночью, за каким-нибудь четырехчасовым неспокойным сном следовали 20 часов непрерывной работы. Но силы его, казалось, не убывали, их поддерживал успех наступления. События развивались именно так, как было намечено советским командованием. Группа генерала Свиклина обошла Новгород с юга, а главные силы 59-й армии охватили его с севера и запада. Немецкий гарнизон, боясь полного окружения, отступил из Новгорода...
Взоры всей страны были прикованы к наступлению под Ленинградом и Новгородом.
“Войска Волховского фронта под командованием генерала армии Мерецкова,— сообщало Совинформбюро, — севернее Новгорода за пять дней упорных боев продвинулись вперед на 30 километров, расширили прорыв до 50 километров по фронту и освободили 80 населенных пунктов... Южнее Новгорода наши войска успешно форсировали верховье озера Ильмень”…
Новгородско-Лужская операция в главных своих чертах развивалась так, как планировалось нашим командованием. После встречи в районе Люболяды группа Свиклина и 59-я армия двинулись дальше, отвоевывая у врага рубеж за рубежом. Вся система немецкой обороны под Ленинградом была потрясена до основания. Боясь попасть в окружение в районе Мги и Тосно, противник начал отходить. Войска левого крыла Ленинградского и правого крыла Волховского фронтов перешли к преследованию.
Мерецкова видели во многих наступающих соединениях. Он интересовался не только выполнением боевой задачи, темпами продвижения вперед, но и бытом солдат — питанием, снабжением.
Кирилл Афанасьевич неоднократно беседовал с политработниками. В 377-й дивизии он спросил:
— А не могли бы вы сказать, сколько было подано заявлений в партию в декабре, когда мы стояли в обороне?