За этим предложением разрешить все по-справедливости — исторический опыт России. В годы войны миллионы советских людей были эвакуированы из Белоруссии, Украины, западных областей России в Сибирь, Казахстан, Узбекистан — и затем возвратились домой. И не должны бы забывать депортированные народы, что кроме несправедливости наказания было и добросердечное отношение к ним русских, казахов, узбеков в местах ссылки. Калмыки после возвращения домой даже посылали специальную делегацию в Сибирь — сказать спасибо за помощь в беде. Добавлю, что само появление этого народа, исповедующего буддизм, на юге России тоже было связано с массовым переселением. Вытесненные из Средней Азии калмыки искали покровительства в Российской империи, и им в ХVIII веке были отведены земли в Прикаспии.
Но можно ли будет при нынешней власти прийти к разумным мерам по ослаблению национальной напряженности? Что-то не верится. Власти выгодно существование этнических раздражителей. Однако если счет “инокультурных иммигрантов” уже пошел на миллионы, то разве это не должно наконец обеспокоить те страны, откуда они бегут? Например, как относятся в Грузии к тому, что столько грузин перебрались на житье в Россию — вместо того чтобы возделывать свои виноградники? Конечно, они из своих доходов посылают в Грузию два миллиарда долларов в год, но это не деньги для вывода бедствующей страны из кризиса. А как относятся в Азербайджане к тому, что их мужчины главенствуют в России на рынках — вместо того чтобы у себя на родине поднимать промышленность и развивать сельское хозяйство? И еще вопрос. Те, кого у нас сейчас называют “инокультурными иммигрантами”, по происхождению принадлежат — кроме китайцев и вьетнамцев — к народам бывшего СССР, и, значит, в их менталитете сказывается и одно “обрусение”, по В. В. Розанову, и другое “обрусение”. Реальна ли перспектива “беспрограммного” обрусения гостей с Кавказа в новых исторических условиях? Ответа пока нет.
Ну, а теперь спросим мы, русские, самих себя: ожидал ли кто-то, что русские, живущие в России, так никуда и не побегут тысячами и миллионами. Ведь предполагалось (и планировалось реформаторами), что уж русские-то побегут от нынешнего разорения куда глаза глядят. Разве не они когда-то в старину отправлялись из центра России — в Сибирь и на Дальний Восток, пешим ходом, погрузив в телеги домашнюю утварь и сохи, косы, серпы? Не они ли в 20-е, 30-е годы и после бежали из своих деревень в города? Не они ли ехали с энтузиазмом строить Турксиб, покорять целину, возводить ГЭС в Сибири?
Нет, из разоренной, униженной России русские не побежали. То есть современная Россия не породила типичной фигуры эмигранта, ищущего лучшей доли. “Утечка мозгов” — это было, и есть, и будет происходить в нужном на Западе количестве. Вернувшийся из США Константин Благодаров пишет в “Деловом вторнике” (2003, № 5), что ныне там обретается около 4 миллионов выходцев из бывшего СССР, “скопом признанных евреями и рассованных по всем штатам”. Западные СМИ пугают своего обывателя “русской мафией”, но, как правило, это мафия вполне интернациональная. В России СМИ любят посмаковать тему вывоза из России “сексуальных рабынь”, но к такому явлению, как эмиграция, это не относится: увозят чаще всего обманом.
Когда-то русские сектанты эмигрировали из России в Канаду или в США. В наше время они покидают свои обжитые богатые села на Кавказе и перебираются в опустевшую русскую глубинку. Насколько мне известно, переселение в русскую деревню приобретает устойчивый характер. В Орловской области создана переселенческая комиссия во главе с одним из заместителей губернатора, переселенческие комиссии созданы также во всех районах, они помогают приезжим в поиске работы. А по соседству, в Рязанской области, наместник Сретенского мужского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов) возглавил сельский кооператив “Воскресенье” (бывший колхоз “Восход”). Теперь это хозяйство окрепло, и архимандрит Тихон признался в телепередаче “Русский дом”, что ему нравится советский лозунг о “стирании граней между городом и деревней”, в кооперативе “Воскресенье” люди будут жить достойно во всех отношениях.
Если не пропускать редкую в российских СМИ добросовестную информацию из жизни села, складывается цельное впечатление. В глубинку едут северяне, офицеры в отставке, рабочие с закрытых навсегда заводов. В деревню Крутой Лог Воронежской области приехали двадцать русских семей из Чечни. Люди работящие, они уже через год обзавелись собственными домами. Если бы у нынешней власти была совесть, то новоселам в Кривой Лог выслали бы компенсацию за разрушенные в Чечне жилища. Еще переселенцы — в Тульской области: “обрусевшие эстонцы”, как они себя называют. Их предки когда-то поселились в Казахстане, но теперь они там оказались гражданами второго сорта, как и все “русскоязычные”. Однако и в Эстонию ни за что не поедут: “Мы там тоже будем вторым сортом”, — говорит Мария Витаус (Владимир Баткин. “Всем гуртом”. — “Завтра”, 2003, № 20).
В русскую глубинку заезжают и “инокультурные иммигранты”. Когда-то здесь были привычными бригады “шабашников” с Кавказа, подрабатывающих на сельском строительстве. Для сегодняшнего времени типично агрессивное поведение группы выходцев из Дагестана, стремящихся завести свои порядки в деревне Калужской области. И все же, как четко сформулировал в “Русском доме” генерал Леонов, в калужской деревне был конфликт не национальный, а криминальный: сельским жителям пришлось воевать главным образом со своей “родной” милицией, насквозь коррумпированной. И здесь надо уточнить, что именно в глубинке больнее всего сказалось организованное самой же властью разрушение законности, правопорядка. Поглядите, как ведет себя Генеральная прокуратура. Чего можно ожидать после этого от районного прокурора? Поэтому в глубинной России (и не только в глубинной) сегодня проще посадить в тюрьму русского, чем “лицо кавказской национальности” или “цыганского барона”. В то же время любой шаг в защиту русского населения от этнических группировок — для местной власти всегда риск попасть под атаку СМИ.
Ну, а мирное врастание нерусских в русскую жизнь все же идет тихо, без деклараций. Менталитет “инокультурного иммигранта” не мешает ему интегрироваться в русскую среду, если он приехал сам по себе, а не в крепко сколоченной команде — не столько национальной, сколько криминальной.
А русские не эмигрировали всей массой из новых суверенных государств по той же, быть может, причине, по какой русские не бегут из обобранной, униженной России. Народ, обрусивший великое пространство, переживает состояние, не имеющее аналогов в истории. 20 или 30 миллионов — отрезанный ломоть?! Уже и не русские, не россияне, а “русскоязычные”, на политическом жаргоне нынешней власти... Но ведь и не диаспора , с какой стороны ни посмотри. Не диаспора в Латвии, где русские составляют треть населения. Не диаспора на Украине, где восточные области говорят по-русски. Не диаспора в Казахстане... Русские живут по ту сторону сегодняшней границы, но на своей родной земле , в своих городах, в своих селах. У русских в “ближнем зарубежье” другое самосознание, чем у сформировавших в России свои диаспоры азербайджанцев, армян, грузин... И надо ли критиковать зарубежных русских за политическую неорганизованность, к примеру, на выборах в парламенты стран Прибалтики? Полезней было бы подумать: нужны ли русским в Эстонии или Латвии какие-то несколько парламентских кресел? Только для того, чтобы всякий раз оставаться в меньшинстве? О правах русских обязано заботиться большинство — сами эстонцы и латыши. И с ними все европейские правозащитники. А постоянно напоминать об этом, требовать, настаивать, применять необходимые санкции обязано правительство России.