Не помню точно, когда мы увиделись впервые, вероятно, в середине семидесятых, когда он стал работать редактором “Вологодского комсомольца”. Вокруг этой газеты всегда сбивалась талантливая молодежь, а Володя обладал особым обаянием молодости, простоты и ума. Все у него ладилось, все удавалось: брался ли он за редактирование газеты, за рассказ или “сочинял” дружеское застолье. Пили мы тогда много, много спорили и смеялись. В “Комсомолке” работала уйма веселых и остроумных людей: Алик Варюхичев, Алик Третьяков, Сергей Чухин, Нина Веселова... Повседневными гостями в редакции были Александр Романов, Виктор Коротаев, Ольга Фокина, другие известные писатели. Может быть, из-за обилия хороших стихов и рассказов газета пользовалась громадной популярностью, тираж ее постоянно рос.
Казалось бы, жизнь вовсю улыбалась молодому Ширикову, в издательстве “Современник” уже вышла его первая книга, впереди светила журналистская карьера... И вдруг он бросил все: редакторство, литературные занятия и на два года завербовался на Шпицберген, редактировать газетку тамошних угольщиков. Кажется, была в этом поступке изрядная доля юношеского романтизма, светлый романтизм проскальзывает даже в публикации “В семи сантиметрах от полюса”, которая появилась в “ВК” первого декабря 1978 года, то есть уже после возвращения Володи в Вологду:
“На борту (самолета — В. Е. ) нас было 78 человек — будущих полярников, летевших к загадочному холодному архипелагу, где, если верить старому доброму сказочнику Андерсену, и находится царство Снежной Королевы... Под нами ледяной остров с огромными снежными полями, от белизны которых слепит глаза. Это в августе-то...”
Подробно описывая особенности архипелага, Володя упомянул и о нескольких “камешках”, найденных в “пологой горе на побережье. В одном из них, удачно расколотом ударом молотка — кусок окаменевшего камыша, четкий отпечаток, где сохранились даже поры в стебле. На другом причудливо отпечатался даже лист дерева, чем-то похожий на веточку лиственницы. Им — миллионы лет, немым свидетелям некогда теплого климата. Времена менялись, суша становилась морским дном, снова перемещалась наверх, поддаваясь вечному движению земных недр, и немудрено, когда в сердцевине горы встречаешь вдруг окаменелые останки морских ракушек”.
Вчитайтесь: здесь Владимир Шириков еще атеист, как и все мы, воспитанники сталинской эпохи. В зрелом возрасте он принял Бога, и это послужило причиной нескольких споров между нами. Я сказал, что смогу поверить в Бога только тогда, когда пойму его если не физическую, то духовную основу.
— Скажи мне коротко: что такое — Бог?
— У тебя совесть есть? — спросил Володя.
— Надеюсь...
— Ну вот: совесть и есть Бог.
— Допустим. Но зачем такому Богу нужны поклоны, молитвы, обряды?
— Они не Богу нужны, а людям.
В те годы начали появляться теории “первого толчка”, “конечности Вселенной”, “искривления пространства”. Утверждалось, что из ничего или из какого-то особого состояния материи, например в виде вакуума, путем колоссального разрыва образовались бесчисленные галактики и звездные системы, которые мы наблюдаем сегодня.
— Видишь, — сказал мне однажды Шириков. — Значит, мир когда-то был сотворен. В одно мгновение. А кто это мог сделать? Только Бог. Стало быть, есть начало и конец всему, в том числе и Вселенной.
Литературные занятия привлекли к себе Ширикова довольно рано, и начал он удачно. Еще в 1974 году в столичном издательстве “Современник” вышел сборник его рассказов и повестей “Пятое время года”, а в 1977 году в Северо-Западном книжном издательстве — книга “Хлеб детей твоих”. На этом сборнике Володя сделал трогательную надпись:
“Милому Васе Елесину с глубокой надеждой и верой в его успех. Сердечно Вл. Шириков. 12.12. 1977 г.”
Есть у меня и другой дорогой его подарок. В октябре 1983 года шел я по улице Герцена в Вологде и неожиданно встретил Володю:
— Что такой грустный? — спросил он.
— Не грустный, а задумчивый, — отшутился я. — Чему радоваться! Ведь сегодня мне сорок семь годиков стукнуло!
— Правда? Постой, подожди меня здесь пять минут, ладно?
Вскоре он появился снова с книгой в руках. Это был “Дневник писателя” Федора Достоевского издания 1878 года. Я попытался отказаться от столь дорогого подарка, но он и слушать ничего не стал. Дома, раскрыв книгу, я прочел на титульном листе: “Вася, друг любезный! Из нашего-то времени да в XIX век — до чего ж здорово! Там еще о pro и contra (про и контра) спорили, — а теперь какие уж “про”? С днем ангела тебя! Вл. Шириков. 12.Х.83 г.”