Выбрать главу

Не без основания опасался Володя и за свою жизнь, особенно когда начал редактировать “Эхо”.

— Меня тоже в любой момент могут шлепнуть, — признался он как-то. — Но дешево не возьмут, есть у меня “игрушка”... — и, расстегнув “дипломат”, показал старый, местами заржавленный пистолет...

Опасаться было чего. В первых же номерах “Эха” опубликовано несколько материалов, разоблачающих звериную сущность сионизма: “Черный список “Еврейской газеты”, “Спор о Сионе” (отзыв на одноименную книгу Дугласа Рида), “Сион — фашизм: ягоды одного поля” и др.

Впрочем, злобу вызывали не только антисионистские статьи, но и открытое неприятие постперестроечной политики властей. “Как разваливают державу”, “Почему мы не верим в “демократический” рай?”, “Блуд на крови, или Путч, которого не было”, “За державу обидно” и другие. Последняя его статья, опубликованная уже в “Эхе земли” после Володиной кончины, называлась “Карман — могила совести”.

В конце концов искусственно были созданы условия, при которых газета писателей не смогла выходить. В те годы оппозиционную прессу душили экономически: не найдешь денег на бумагу, на оплату типографии — погибай. А откуда было взять деньги писателям, если все пути печатания и реализации книг были уже перекрыты... Тогда-то Шириков и взялся редактировать орган Крестьянского союза области, назвав его “Эхо земли”. По сути, по направленности это было прежнее “Эхо”. Рупором Аграрной партии Шириков стал не случайно: в душе он всегда оставался крестьянином.

Ранней весной уезжал он из Вологды в свои Прилуки Усть-Кубинского района, в родную деревню, где арендовал большой участок земли рядом с родительским домом. Купил даже мотоблок, чтобы обрабатывать землю. Вот как описывает его хозяйство Анатолий Ехалов (“Слово о друге” — “Эхо земли”, февраль 1999 года):

“Старый шириковский дом стоял на краю цветущего луга у самого леса и был единственным обитаемым гнездовьем в этой глуши (...) Но обед (да еще какой!) явился на столе словно из скатерти-самобранки.

Володя сбегал в сарай, где у него жили курицы, насобирал по гнездам решето яиц, накопал в огороде картошки, нащипал луку и укропа, десятка два огурцов достал из парника, на опушке леса нарезал крепеньких боровиков. Пока готовился обед, на задворье топилась баня...”

...А предчувствие смерти не покидало его. По свидетельству того же Ехалова, Володя сказал на могиле Виктора Коротаева, умершего года за полтора перед этим:

— А знаешь, братишка, мне по этой палубе осталось недолго шагать...

Смерть его была столь же загадочна, что и смерть Шукшина или Селезнева. Трудно поверить, будто Шукшин умер после чашки крепкого кофе в 48 лет, что здоровяк и спортсмен Селезнев скончался от сердечного приступа в саду своего немецкого знакомого в Германии...

Как рассказывали, Шириков в канун нового, 1999 года поссорился со своей второй женой, и она на несколько дней ушла из дома. Володя якобы залез в горячую ванну, где у него и случился сердечный приступ. Он, уже мертвый, пролежал в ванне с водой несколько дней, а когда его наконец обнаружили, тело разбухло настолько, что, по заключению медэксперта, “причину смерти установить не представляется возможным”. Правда, участковый врач, у которого иногда бывал Володя, говорил потом, что он страдал тромбофлебитом, и горячие ванны были ему противопоказаны: мог отслоиться тромб и закупорить сердечный клапан. Но и врагов у Володи было немало...

Он прожил всего 55 лет, а вместил в свои книги и статьи целую эпоху, причем одну из самых трагических в истории России. И сам стал эхом этой эпохи...

С.Кара-Мурза • Десять лет победы над СССР: итоги для побежденных (Наш современник N10 2001)

Сергей Кара-Мурза

 

Десять лет победы над СССР:

итоги для побежденных

 

 

Прошло десять лет с момента явной, политической победы в столетней горяче-холодной войне против России (СССР). Победители празднуют, обогащаются, раздают премии, ссорятся между собой. Побежденных они могут уже почти не замечать. Так что поговорим между собой.

Важнейший бесспорный и обобщающий показатель того, что произошло с Россией — небывалый в истории скачок смертности и столь же небывалое падение рождаемости, особенно среди русских. Народ съежился, затаился, перестал воспроизводиться, как в предчувствии непонятного и безжалостного удара. Удар этот, видимо, еще впереди, но и оглянуться назад полезно. Многое из своего оружия уже показали те, кто замахивается для удара, массирует натруженную руку.