Как говаривали в старину, судьба распорядилась иначе.
Вечером 20 ноября 1980 года, придя с работы, я увидел в почтовом ящике конверт. Взяв его в руки и взглянув на обратный адрес, я буквально остолбенел, потому что там стояло: “Г. В. Свиридов 123056 Москва, Б. Грузинская, 36, к. 57”. На листке бумаги, вынутом из конверта, было написано:
Москва — Ново-Дарьино
14 ноября 1980 г.
Многоуважаемый Сергей Иванович!
Ваше письмо произвело на меня исключительно большое впечатление. Я много раз перечитывал его, читал своим близким.
Какое счастье, что на свете (у нас, в России) существуют подобные Вам, редкие люди, живущие столь глубокой внутренней жизнью. Присланные Вами стихотворения Н. А. Клюева — изумительны, я их не знал.
У меня есть его книга, недавно изданная в “Библиотеке поэта”. Поэт он несомненно гениальный. Влияние оказал громадное и на Блока, и на Есенина, в значительной мере выросшего под его воздействием, сознававшего это и потому старавшегося отпочковаться, освободиться (этим и объясняются резкости Есенина по отношению к нему!). Повлиял Клюев и на А. Прокофьева (ранних, лучших его стихов), и на Заболоцкого (как это ни странно), и вообще на многое в литературе. Он предвосхитил пафос и отчасти тематику лучшей современной прозы и т. д.
Как прискорбно, что имя его покрыто до сих пор глубокой тенью. Место его в русской литературе — рядом с крупнейшими поэтами XX века.
Писать музыку на его слова соблазнительно, но это неимоверно сложно. Поэзия его статична; это — невероятная мощь, находящаяся в состоянии покоя, как, например, Новгородская София или Северные монастыри. Стихи его перегружены смыслом и символикой и требуют вчитывания, вдумывания. Музыка же должна лететь или, по крайней мере — парить. В Клюеве слишком много земли (но не “земного”, под которым подразумевается светское, поверхностное!), он весь уходит в глубину, в почву, в корни.
Работаю я много, сколько хватает сил. Теперь моя задача: приготовить “Светлый гость” и “Отчалившую Русь” (соркестровать окончательную редакцию и исполнить). Разучиваю я с артистами и уже готовое: новые песни и хоровые сочинения на слова Блока.
Желаю Вам и Вашим близким здоровья и всего самого хорошего. Пусть Вас никогда не покидает тот Высокий Дух, в котором Вы живете.
Г. Свиридов.
Это страстное, светлое, душевно открытое письмо не только потрясло меня до глубины души, но и утвердило в том, что я — на верном пути.
Вскоре вышел в свет альманах “День поэзии 1980”. В нем — через пятьдесят с лишним лет после первого появления в печати — была републикована поэма Клюева “Деревня”. Этому можно было бы только порадоваться, если бы не многочисленные огрехи, усеявшие страницы “Дня поэзии” с клюевским произведением. Я не смог пройти мимо этого равнодушно и разыскал по телефону составителя альманаха, известного исследователя и биографа Блока Станислава Лесневского, знакомы с которым мы не были. Выслушав мои эмоциональные и сбивчивые замечания о неисправности текста “Деревни”, он не только не обиделся на них, но тут же предложил мне обратиться к составителю следующего “Дня поэзии” с тем, чтобы напечатать Клюева и там.
Этим человеком оказался поэт Владимир Лазарев, который с большим энтузиазмом воспринял идею поместить неизвестные клюевские сочинения в альманах, им ведомый. Кроме того, он представил меня Евгению Ивановичу Осетрову, главному редактору “Альманаха библиофила”. Хотя и в том, и в другом издании произведения Клюева были приняты для публикации, я все ждал, когда же они пойдут в набор... И только после этого (в августе 1981 года), подготовив для Свиридова тексты некоторых стихов и статей Клюева, я решился отправить ему вместе с ними такое письмо:
Глубокоуважаемый Георгий Васильевич!
Ваш ответ на мое письмо в ноябре прошлого года, без преувеличения, многое изменил в моей жизни. Обретя в Вашем лице могучего союзника в оценке клюевской поэзии, я окончательно осознал, что должен включиться в активную деятельность по разысканию и пропаганде наследия великого Клюева, оболганного и увешанного доносительскими ярлыками, которые в конце концов и привели его к гибели.
У меня нет слов, которыми я мог бы выразить Вам свою признательность. Истинным ответом на Ваше удивительное письмо могут стать лишь мои конкретные дела, направленные на возрождение той части наследия Клюева, которая еще не раскрыта читателю до сего дня.