Выбрать главу

Наши победы не были в состоянии воскресить федералистские планы Пилсудского, которые весной 1920 г. провалились из-за отсутст­вия поддержки в Белоруссии, на Украине, не говоря уже о Литве**.

На этот же решающий фактор провала федералистской концепции Ю. Пил­судского указывал видный польский дипломат граф Скшиньский, отме­чавший:

Народы, которые, согласно этой теории, Польша освобождала от русского рабства, не высказывали желания освободиться, и если они не очень любили Россию, то ещё меньше симпатии питали к Польше***.

  Отдельной и долгое время забытой проблемой войны остается траги-ческая судьба солдат Красной армии, оказавшихся в польском плену. Условия их содержания и массовая смертность, какие бы оправдания на этот счёт ни предъявляла польская сторона, целиком лежат на её ответственности и совести. В настоящее время речь идёт скорее о её моральной ответственности. Спор о числе погибших в лагерях (18—20 тыс., как утверждает польская сторона, или, по подсчётам российской стороны, не менее 60 тыс.****) здесь не имеет принципиального значения. В последнее время польскими историками правомерно поднимается вопрос об изучении условий пребывания своих солдат в российском плену. До сих пор каких-либо обобщённых материалов по этой тематике у нас вообще не публиковалось*****. Не предваряя окончательных выводов такого изучения, здесь было бы уместным привести весьма характерный приказ командования Западного фронта об обращении с пленными.

 

 

П р и к а з

командования Западного фронта Красной армии

 

Смоленск, 17 июня 1920 года

 

Всем воинским частям, подчинённым командованию Западного фронта, строжайше приказывается следующее:

Командирам и комиссарам принять все меры к тому, чтобы вполне понятная ненависть солдат Красной армии к польским белогвардейцам ни в какой мере не распространялась бы на пленных. Пленные должны отправляться в тыл в той же одежде, в какой застало их пленение. Красноармейцы должны твёрдо усвоить, что пленный польский солдат уже не враг. Это в большинстве случаев мобилизованный рабочий или крестьянин Польши. Не оскорблять его нужно, а раскрыть ему глаза на весь позор нападения польских помещиков и буржуазии на русский народ. Быть беспощадным в бою — рыцарем по отношению к побеж­дённым — вот девиз борцов революции. С настоящим приказом широко ознакомить сражающихся против нас польских солдат.

 

Командующий армиями фронта

  М. Тухачевский

Члены Реввоенсовета фронта

Смилга,

И. Уншлихт

Начальник штаба Генерального штаба

Шварц*

 

Есть ещё одна сторона войны, в которой поляки оказались не на высоте. Это — бессмысленное разрушение при отступлении памятников культуры и расстрелы мирных жителей. Варварские действия польской военщины в этой войне по нашей безалаберности так и не получили какого-то обобщения, но отдельные факты такого рода известны. Это, в частности, разрушение в Киеве собора Святого Владимира и уничтожение города Борисова, сопровождав­шееся массовыми убийствами мирных жителей, включая женщин и детей**.

По первому случаю великим державам был даже направлен официальный протест.

 

 

Нота правительства РСФСР и УССР правительствам

Великобритании, Франции, Италии и США

 

11 июня 1920 года

 

[…] Так как доблестные украинские и русские армии вынудили легионеров оставить свою добычу, раздосадованное польское военное командование задумало увековечить свою память в Киеве по примеру Герострата. Ни разу за всю мировую империалистическую войну не было ничего подобного тем гнусностям и преступлениям против цивилизации, которые совершили поляки в Киеве перед своей эвакуацией. Пре­красный собор Святого Владимира, эта не имеющая себе равных жемчужина русского регионального зодчества и уникальный памятник с бесценными фресками Васнецова, был уничтожен поляками при отступлении только потому, что они желали выместить свою злобу на неодушевлённых предметах. Таким образом, общая сокровищница человеческой цивилизации лишилась уникального произведения искусства в результате отвратительного вандализма охваченных отчаянием поляков […]***.

 

Конечно, применяемые в этом документе обороты несколько грубоваты для дипломатического языка, но они чётко отражают суть дела.

 

Захваченные в ходе войны территории Польша должна была позднее возвратить, что окончательно закреплено и в итоговых международных документах Второй мировой войны, и в документах СБСЕ 1975 года.

Вот так распорядилась история в отношении одной из острейших проблем, являвшейся основной причиной военной кампании 1919—1920 гг.

 

 

 

Глава V

Судьбы российских военнопленных в войне

с Польшей 1919—1920 гг.

 

Трагическим последствием войны с Польшей явилась судьба российских солдат, оказавшихся в плену, в основном, в результате предпринятого в августе 1920 года* поляками контрудара под Варшавой, решившего исход всей кампании.

Так сложилось, что вопрос о бесчеловечных условиях содержания российских военнопленных, который в первые годы после окончания войны был предметом неоднократных официальных протестов РСФСР по дип­ломатическим каналам**, впоследствии продолжительное время оставался как бы на обочине двусторонних отношений и вне поля зрения советской дипломатии. Времена были жестокие, в Первой мировой и гражданской войне погибли миллионы людей. На фоне подобных гигантских катаклизмов смерть десятков тысяч солдат, к тому же ещё попавших в плен, видимо, рассмат­ривалась лишь в качестве неприятного эпизода, как и вообще сама война с Польшей.  После Второй мировой войны вопрос о пленных также не поднимался, поскольку в соответствии с действовавшей в то время установкой высшего партийного руководства считалось неуместным и политически вредным обвинять в чём-то Польшу, ставшую теперь близким союзником. И только лишь спустя 70 лет, в 90-е годы прошлого века, после облегчения доступа к архивам объективные исследователи и публицисты в своих статьях, появившихся в 1993—1995 гг.***, стали мало-помалу открыто говорить о страшной судьбе российских солдат в польском плену. При этом преследо-валась цель обратить внимание российской и одновременно польской общественности, научных кругов обеих стран на существование во взаимоот-ношениях не менее острого и болезненного вопроса для России, нежели печально известная катынская трагедия для поляков. К этому времени исчез основной сдерживающий фактор: вместе с ликвидацией Организации Варшавского договора перестали существовать союзнические отношения между Россией и Польшей.  Вопрос о трагедии в Катыни и вопрос о гибели российских пленных в польских лагерях — это две совершенно разные проблемы, которые должны решаться и решаются не в связке, а отдельно. Вместе с тем нельзя отрицать, что эти два вопроса действительно объединяет одна общая черта — гибель десятков тысяч людей. Только в этом смысле можно и нужно говорить об общности двух трагических эпизодов в истории двух стран.

Изложим нашу точку зрения на проблему военнопленных, остановившись только на её основных моментах.

1. До сих пор существуют расхождения по поводу численности взятых в плен и там умерших красноармейцев. Российские и польские исследователи оперируют разными данными, которые значительно отличаются друг от друга. Дело в том, что в то время не велось централизованного подсчёта погибших в плену, по крайней мере в польских архивах такой цифры пока не обнаружено. Что касается российских архивов, то отправным документом на этот счёт остаётся нота народного комиссара по иностранным делам РСФСР Г. В. Чи­черина от 9 сентября 1921 года, направленная в польскую дипломатическую миссию в Москве. В этой ноте на польские власти возлагалась “страшная, громадная вина… в связи с ужасным обращением с российскими пленными” и отмечалось, что “в течение двух лет из 130 тысяч русских пленных в Польше умерло 60 тысяч” *. Эти данные мы не можем ставить под сомнение, тем более что другой источник — информация находившейся в Варшаве российско-украинской делегации (РУД), занимавшейся вопросами содержания и репатриации военнопленных, по сути дела практически подтверждает упомянутое в ноте большое число погибших**. Поэтому цифра в 50—60 тысяч солдат, умерших в польском плену, представляется вполне реальной. Некоторыми российскими исследователями, работавшими в российских и польских архивах, высказывается мнение, что число попавших в плен и там умерших намного больше.