— Не будем заранее пугаться, — заулыбался Паттерсон недоброй улыбкой. — Разве так уж плохо, если они вернутся назад к тому, что имели до 1917 года? В конце концов, это их естественное состояние. Они попытались выскочить из него с помощью Маркса, Ленина и своей революции. Теперь утомились быть великой державой, разочаровались и не прочь попроситься назад. Добро пожаловать. Только, господа, на ваше старое место лапотной России. Другого места в западном клубе для вас никто не держал.
— Бойерман, — обратился Паттерсон к Никитичу, выйдя из машины перед резиденцией американского посла Спасо-хаус. — Задержитесь здесь еще на пару дней. Устройте рабочую встречу с Тыковлевым. Сугубо рабочую. Придумайте какую-нибудь ерунду вроде обмена статьями между их журналом и каким-либо изданием у вас в ФРГ. Подробности обговорим после обеда с послом. Коли Тыковлев и впрямь выходит на новую орбиту, то надо думать, Бойерман, серьезно думать...
* * *
Бойерман сидел в просторном кабинете Тыковлева и рассеянно помешивал ложечкой чай. Хозяин кабинета был занят тем же, но в отличие от гостя жевал при этом бутерброд с “докторской” колбасой, принесенный вместе с чаем тыковлевской секретаршей. Александр Яковлевич гордился тем, что может принимать посетителей “не хуже”, чем секретарь ЦК. Не хуже — значило не только с чаем, но и с колбасой. Правда, Бойерман этого не знал. Оценить возросший статус Тыковлева по достоинству могли только советские посетители.
— Александр Яковлевич, — начал Никитич, — я пришел, чтобы поблагодарить от имени коллег за интересный разговор. У вас в институте симпатичные люди. Чувствуется, что они ищут, думают о будущем. Это произвело очень положительное впечатление. Советскому Союзу нужны свежие идеи, смелые мысли. Ваш институт может и, я уверен, уже рождает их. Я говорил на днях по телефону с нашими фондами Аденауэра и Эберта. Они были бы заинтересованы наладить тесный рабочий контакт с вашими ребятами, пригласить некоторых на стажировку, провести совместный семинар, обмениваться статьями. Как вы на это смотрите?
— Как смотрю? Конечно, положительно, — рассмеялся Тыковлев. — У нас таких контактов в последнее время становится все больше. И это хорошо. Я за то, чтобы было соревнование умов и идей. Настоящий ученый должен уметь бороться за свои взгляды и отстаивать их. Иначе это не ученый, а тепличное растение. Так что давайте конкретные предложения. Мы их рассмотрим.
— Будут вам предложения. И не только из Германии, — кивнул Бойерман. — Но хочу, на всякий случай, напомнить одну само собой разумеющуюся вещь. Такие контакты могут развиваться успешно, если с вашей стороны в них участвуют интересные партнеры. Их будут слушать, приглашать вновь и вновь. С вашими ортодоксами, как правило, контакт быстро глохнет. Вы сами понимаете, что у нас не хотят тратить время и деньги на выслушивание давно всем известных марксистско-ленинских истин. Так что важно с самого начала иметь в виду эту сторону дела, с умом подбирать состав участников с вашей стороны. Нам, как вы понимаете, не о чем говорить с вашими секретарями парткомов...
— Ну, это вы зря, — заулыбался Тыковлев. — Наш Доброволин совсем не так уж плох. Он сообразительный. К тому же не могу я подбирать весь состав своих делегаций по дискриминационному признаку. Все хотят за границу съездить.
— Понимаю, понимаю, — закивал Бойерман. — Всем нужны командировочные, все хотят купить видеомагнитофон, чтобы сдать в комиссионку и заплатить потом за кооперативную квартиру, всем в кино сбегать хочется и виски выпить. Вот мы и предлагаем сочетать научные интересы с материальными, но надеемся при этом, что эти обмены будут интересны и для западной стороны.
Бойерман поглядел на Тыковлева и напряженно рассмеялся:
— Не судите меня строго. Я просто напоминаю, как относятся к контактам с вами у нас. Вы и сами это, конечно, знаете. Но жизнь такова, какова она есть. Стимулировать будут тех людей, которые представляются интересными тем же фондам Аденауэра и Эберта. Не забывайте, что это органы крупнейших политических партий ФРГ. Я уже не говорю об американских фондах. Они будут гнуть свою линию. А вы уж гните свою, как умеете. Это соревнование, борьба.
— Вот и поборемся, — посерьезнел Тыковлев. — Институту идеи новые нужны, новые взгляды, возможность пристальнее приглядеться к процессам международной жизни. Это главное. А что до командировочных и спекуляции видеомагнитофонами... Ну что ж... Это издержки, плата, которую мы отдаем за неумение эффективнее организовать нашу экономику. Если выйдем на новый путь, никому ваши магнитофоны у нас больше нужны не будут. Свои сделаем не хуже. А насчет подбора кадров зря у вас беспокоятся. Я буду посылать тех, от кого ожидаю толк, помощь в моей работе. Вы, кстати, скажите Паттерсону, что сотрудничество с моим ИМЭМО — это прежде всего сотрудничество с его директором. Против директора или за спиной директора сотрудничества не будет. С ди-рек-то-ром, — повторил по слогам Тыковлев.
— Да, да! — воскликнул Бойерман. — Я, собственно, и пришел к вам, чтобы сказать, что у нас есть предложение установить постоянный неформальный и доверительный контакт лично с вами. Мы заинтересованы в обмене мнениями, открытом обсуждении проблем не только научного, но и политического плана... с вами и через вас, учитывая ваш авторитет в Москве и возможности общения с руководством партии.
В кабинете воцарилось напряженное молчание. Тыковлев долго глядел в окно поверх головы Бойермана ничего не выражающим взглядом. Затем поднял вверх палец и молча покрутил им в воздухе, как бы показывая на потолок и стены.
— Чего вы сомневаетесь? — спокойно спросил Бойерман. — Вам не предлагают ничего особенного. Будет еще один доверительный канал между ЦК КПСС и влиятельными силами на Западе. Может быть, Горбачеву именно вы больше всего подойдете для таких целей. Зачем ему брежневские и андроповские каналы.
— Мне надо сначала доложить, — буркнул Тыковлев.
— Вот и докладывайте, — обрадовался Бойерман. — Но, как я понимаю, вы сами-то лично не против?
Тыковлев слегка кивнул, опять опасливо поглядев на потолок и стены. Потом улыбнулся.
Бойерман улыбнулся в ответ. Атмосфера в комнате ощутимо разрядилась.
— Главное во всех этих делах не форма, а содержание, — отхлебнув чая, закончил Бойерман. — Хотелось бы, чтобы появилось новое содержание. Ваши друзья очень надеются, что вы его привнесете. Пожалуй, вы, как никто другой из высокопоставленных деятелей партии, знаете, что нужно для того, чтобы наладить настоящее доверие в делах с Западом. Подумайте, в каком объеме и в каком темпе можно начать осуществлять это. Повторяю, вам это виднее, чем нам. Там на Западе плохо себе представляют вашу внутреннюю кухню, часто заблуждаются в оценках. Нам нужно корректировать свои взгляды. Так что давайте больше и чаще советоваться. Возможности для этого будут. Разумеется, на всех мероприятиях фондов Аденауэра, Эберта, да и Наумана тоже, вы наш желанный гость. И вообще, сообщайте, когда будете выезжать за границу. И Паттерсон, и Боренстейн, и лорд Крофт, и, разумеется, я будем всегда рады увидеться, поговорить, поспорить. Ведь мы, по сути дела, хотим одного с вами. Мира для наших народов, счастья и процветания для наших стран. Мы так же, как и вы, — за новое мышление.
Бойерман подмигнул, заразительно рассмеялся и, показав пальцем на стены и потолок, пренебрежительно махнул рукой.
— Согласны?
— На все сто процентов, — кивнул лысеющей головой Тыковлев. — Вы знаете, что политика ЦК КПСС нацелена именно на это. Хватит быть врагами, давайте попробуем вести дела по-другому. В мире места и для вас, и для нас хватит.
* * *
Вертушка на столе зазвонила неожиданно и требовательно, не оставляя сомнений в том, что с Тыковлевым хочет говорить большое начальство. В трубке раздался женский голос, хорошо знакомый посвященным. Это была Лариса — телефонистка Генерального.
— Александр Яковлевич? — приветливо и вместе с тем тоном, не терпящим возражений, сказала трубка. — Здравствуйте! С вами будет говорить Михаил Сергеевич.
— Здравствуй! — тут же прорезался в трубке Горбачев. — Как дела идут на новом месте? — и, не ожидая ответа: — Читал, читал твою справку. Интересные повороты. Надо по-новому взглянуть на многое. Одним словом, перестраиваться по всем направлениям. Конечно, и на внешнеполитическом фронте тоже...