Выбрать главу

19 июня 1970 года Шолохов из Вешенской направил в Кремль письмо:

 

“Дорогой Леонид Ильич!

В этом году исполняется 400 лет со дня официального узаконения царем Иваном Грозным существования Донского казачества. Событие это, как известно, имеет немаловажное значение для истории Государства Российского...

Не писал по этому вопросу раньше потому, что подходили юбилейные дни Владимира Ильича и всё остальное, естественно, отодвигалось на задний план.

Шлю добрые пожелания и обнимаю.

Ваш М. Шолохов”.

 

Для современного читателя, который постоянно видит на телеэкране упитанных мужиков, украшенных неизвестными погонами и наградами и одетых в казачьи мундиры, может возникнуть непонимание, что за сложность такая — провести юбилей Донского казачества? Нет, в те годы еще твердо держалась догма, что казаки — сословие “реакционное”, а Григорий Мелехов — “отщепенец”... Вce это советские граждане воспринимали еще из школьных учебников. В этой связи письмо Шолохова следует признать исключительно смелым.

Отметим попутно, что писатель очень хорошо понимал душу своего высокого адресата: на юбилей Ленина ссылается, называя его даже по-отечески “Влади­миром Ильичем”, хотя со дня апрельских торжеств прошло уже четыре месяца, можно было бы уже отдохнуть... Отметим наконец, что последнее слово письма — “обнимаю”; значит, до того обниматься им уже приходилось, и возможно — не раз.

Шолохов был членом ЦК КПСС, поэтому пользовался в необходимых случаях фельд­связью. Письмо достигло Кремля быстро, помощники передали его “самому”. Уже 25 июня Брежнев собственноручно наложил резолюцию: “Тов. Демичеву П. Н. Прошу рассмотреть — затем обменяемся мнением по поднятому вопросу”.

Тогдашний секретарь ЦК по идеологии Петр Нилович Демичев был полным ничтожеством. Инженер-химик по анкете, он долго заправлял культурой в масштабах всего Советского Союза, разбираясь в ней еще хуже, чем в химии... Главная его задача  была — всячески избегать личной ответственности за любое мало-мальски серьезное решение. И вдруг Генсек подкидывает ему такое дельце — решать вопрос о юбилее политически подозрительного казачества!

Демичев велел своему аппарату подготовить соответствующие бумаги по поводу 400-летия донцов. Идеологические чиновники пришли  в ужас от этой дерзости, запаслись соответствующими бумагами от историков-марксистов и подготовили справку в Секретариат ЦК: “Развертывать какую-либо пропаган­дистскую работу, посвященную 400-летию Донского казачества, было бы нецелесообразно”. Отметим, что готовил русофобский документик все тот же А. Яковлев, будущий “демократ”.

“Справку” сию утвердили на Секретариате 18 сентября. Ее подписали Суслов, Кириленко, Демичев и другие, но подписи Брежнева под документом нет. Хоть был он “совершенно секретный”, но не хотел Леонид Ильич оставаться в истории недоброжелателем великого писателя, которого весьма чтил. А донские казаки? Ну, они и куда худшие события переживали...

В семидесятые годы на поверхности общественной жизни уже не происходило шумных идеологических скандалов. Прекратились кампании “подписантов”, журналы “Новый мир” и “Юность” поблекли, наиболее решительные люди из либерально-еврейского лагеря перебрались за рубеж, оставшиеся перешли на “тамиздат”. Уже не нужно было менять и руководство журнала “Молодая гвардия”: прежняя патриотическая линия там потихоньку продолжалась, но без резких выпадов. Брежнев был, видимо, доволен “тишиной” в идеологии, но тишина эта была обманчивой. О подлинном положении дел в области идеологии  свидетельст­вует новое письмо Шолохова Брежневy восемь лет спустя. Цитируем основные положения письма:

“Дорогой Леонид Ильич!

Одним из главных объектов идеологического наступления врагов социализма является в настоящее время русская культура, которая представляет историческую основу, главное богатство социалистической культуры нашей страны. Принижая роль русской культуры в историческом духовном процессе, искажая ее высокие гуманистические принципы, отказывая ей в прогрессивности и творческой самобытности, враги социализма тем самым пытаются опорочить русский народ как главную интернациональную силу советского многонационального госу­дарства, показать его духовно немощным, неспособным к интеллектуальному творчеству.

Особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру, противопоставление русского социалистическому. Симптоматично в этом смысле появление на. советском экране фильма А. Митты “Как царь Петр арапа женил”, в котором открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ. До сих пор многие темы, посвященные нашему национальному прошлому, остаются запретными. Чрезвычайно трудно, а часто невозможно устроить выставку русского художника патриотического направления, работаю­щего в традициях русской реалистической школы. В то же время одна за другой организуются массовые выставки так называемого “авангарда”, который не имеет ничего общего с традициями русской культуры, с ее патриотическим пафосом...

Деятели русской культуры, весь советский народ были бы Вам бесконечно благодарны за конструктивные усилия, направленные на защиту и дальнейшее развитие великого духовного богатства русского народа, являющегося  великим завоеванием социализма, всего человечества.

С глубоким уважением, Михаил Шолохов.

14 марта 1976 г.”

 

Ныне к этому письму уже необходимы некоторые пояснения. Фильмик про царя Петра и его арапа вызвал по выходе в 1976 году большой, хоть и негромкий скандал. Режиссер А. Митта (Рабинович) единственным достойным наследником Петра Великого показал его арапа в исполнении Владимира Высоцкого. Суть картины очевидна: в дикой России только нерусский человек может быть умным и благородным. Сценарий слепили опытные драмоделы Ю. Дунский и В. Фрид, а взвинченную музыку сочинил А. Шнитке — будущий “великий гений”, а тогда лишь скромный лауреат Госпремии РСФСР имени Н. К. Крупской.

Русофобское это киноизделие тогда вызвало многочисленные письменные протесты. В августе 1970 года автор данной статьи привез эти материалы к Шолохову в Вешенскую...

Теперь, после великого погрома Государства Российского и его культуры, ясно видно, как далеко глядел и к чему своевременно призывал великий русский писатель! Впрочем, рассказ тут не о Шолохове, а о Леониде Ильиче Брежневе. Сразу отметим чисто внешнее.

В своем новом послании Шолохов уже не шлет Генсеку “добрых пожеланий” и тем паче не “обнимает” его. Тон письма крайне серьезен и к шуткам никак не располагает. Далее. На полученном документе никаких резолюций Брежнева нет, однако невозможно предположить, чтобы Генсеку такого рода письмо не доложили. Значит... обиделся Леонид Ильич, усмотрел в шолоховских упреках упрек и самому себе, своей ничтожной политике в идеологической сфере (правильно усмотрел!). Обиделся, рассердился и отправил письмо для рассмот­рения и ответа новому секретарю ЦК по идеологии — бывшему редактору “Правды” М. В. Зимянину. Был oн примерно таких же дарований, как и его предшественник, но человек Суслова — явно отгребал в “интернациональную” сторону.

Зимянин, в отличие от Демичева, не постеснялся высказать свои взгляды. Он подписал записку, направленную в Секретариат ЦК, и в ней выступлению писателя давалась недвусмысленная оценка: “Записка тов. Шолохова, продикто­ванная заботой о русской культуре, отличается, к сожалению, явной односто­ронностью и субъективностью оценки ее современного состояния, как и постановки вопроса о борьбе с нашими идеологическими противниками”.