Цветаева — “Мой милый, что тебе я сделала?” — мельчит, это угасание любви; вечная тема, нельзя найти виноватого. Мужчина всю вину берет на себя. Приучил женщину жить в атмосфере лести. Ахматова: “Я пью за ложь меня предавших губ”. Светлана Кузнецова — лучшая современная поэтесса: “И некому выслушать лжи, которая губы согреет”. Дело не во лжи. Дело в том, что мужчина и женщина в искусстве не дополняют друг друга. Нет равенства даже среди мужчин. Нет демократии — разница талантов.
Пушкин: “Парки бабье лепетанье”. Снижение Парки. Разница разительная: мужчина смотрит на Бога: “И в небесах я вижу Бога”. Женщина смотрит на мужчину. Мужчина ничего не боится, даже смерти: “И эту гробовую дрожь, как ласку новую приемлю”— Есенин. Светлана Кузнецова: “Я бы сплела из вас венок,/ Когда б не знала страха увяданья”. Самое главное — женские потери. Только теряя, женщина обретает голос, пускай такой истерический, как у Цветаевой. Женщине положено плакать. Сколько души в народных плачах и причитаниях. Вся литература русская проходит под знаком плача Ярославны.
У женщины обращение к Христу чувственное, главное в жизни женщины — мужчина, рождение детей. Стихи — восполнение пустоты. Чем талантливей поэтесса, тем кошмарней у нее внутренняя жизнь.
Любить — в русском языке понятие не однозначное, эквивалентом является “жалеть”. В западном (английском) — это определенное действие, продолжающееся некоторое время. Несет не нравственный, а волевой императив. Хемингуэй: “Они любили друг друга всю ночь”. Влияние запада — Симонов, “Жди меня”. Агрессивный эгоизм заморской воды. Не имеет ничего общего с народным восприятием. Суриков, “Степь да степь кругом” — уносит любовь с собой, освобождая жену для другого счастья. Чехов создал образ “Душечки”. Не все женщины душечки.
Тютчев:
И роковое их слиянье,
И поединок роковой.
Катулл: “Ненавижу и люблю”.
У женщины особенное зрение. Не видит целого и перспективы, но различает детали. Лабрюйер: “Совсем не смотреть на мужчину означает то же, что смотреть на него постоянно”. Цветаева четко определила пространство:
Отпусти ты меня, конвойный,
Прогуляться до той сосны.
За сосной — воля, а она женщине не нужна.
Джордон: “Циркуль — женщина в центре, а мужчина по кругу”.
Патриотическая поэзия всегда писалась мужчинами. Ахматова – рукодельница:
Живые с мертвыми,
Для мертвых славы нет.
Писано в мужской традиции. Мысль в пределах христианского мировоззрения четко отличает мужское и женское. Слезы — плач. Все плакальщицы, вопленицы — женщины.
Пушкин, “Воспоминание”:
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Некрасов, “Рыцарь на час”:
Я хотел бы сегодня рыдать
На могиле далекой.
Блок, “К России”:
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви.
Габриела Мистраль: “Так хочет Бог” — образ слез.
Ахматова не плачет. Нет утешения, нет слезного дара:
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.
Со старославянского “надмить” — надуть, “надменный” — надутый.
Для женщины в поэзии три пути: 1-й — истерия (Цветаева); 2-й — рукоделие (Ахматова); 3-й — подражание. Ахматова берет тему “Реквием”. Убила ее своей гигантоманией, самовлюбленностью. Фигура молчания в предисловии — кокетство, и это возле какой темы. Ее личная боль выше других:
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне!
Пушкин:
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
У Ахматовой много прозаических целей, которые она решает поэтическими средствами. Поэзия — театрализованное действие, за ней должна быть глубина переживания. У Ахматовой одно зрелище — перчатки на разные руки. Не выражает, а показывает. Высшее проявление прозы — поэзия. Но когда поэзия нисходит в прозу — это снижение. Прозаический элемент в поэзии Ахматовой можно назвать своеобразием…
3. Тема: Ложь и обман как категории поэзии
Талейран — великий лжец, дипломат: “Не действуйте по первому движению сердца, оно всегда истинно. Действуйте по второму, оно всегда скрывает истину”.
Последний из поэтов, давший завет лжи, — Рубцов:
Давно понять пора настала,