Сборник документов “Николай Первый и его время” возвращает читателю многие полузабытые страницы отечественной истории периода царствования государя, который уже в первые часы после рождения был поименован бабкой — Екатериной II не иначе, как “рыцарем”. Императрица дивилась новорожденному “большущему мальчику” с крепким басистым голосом. Впоследствии историк Н. К. Шильдер замечал, что “действительно Николай Павлович жил и умер рыцарем” (т. 1, с. 196—197). О “рыцарской черте” государя — защитника слабых от произвола сильных мира сего, решавшего дела “по совести” и заботившегося о восстановлении нарушенной справедливости, читаем в мемуарах современников. Приходят на память слова утвержденного Николаем I гимна — “Молитвы русского народа” (“Боже, Царя храни”), воспевающего самодержца как “гордых смирителя, слабых хранителя”. “Рыцарь самодержавия” — таково название вступительной статьи Б. Н. Тарасова о Николае I и его правлении (т. 1, с. 3—56).
В сборник включены записки, письма, речи и манифесты самого Николая I; сочинения историков и общественных деятелей; дневники, письма, речи и мемуары современников (высших сановников, духовных лиц, придворных чинов, иностранных дипломатов, военных, литераторов, артистов и др.). И хотя почти все приведенные документы ранее публиковались, ценность сборника велика, ибо подавляющее большинство источников не переиздавалось около ста и более лет, став библиографической редкостью.
Раскрытию и осмыслению тех основ миропонимания, которые являлись незыблемыми для императора Николая I и вдохновляли его в повседневных государственных трудах, служат речи выдающихся церковных деятелей того времени (т. 1, с. 57—68). “Слово” ректора Киевской духовной академии архимандрита Иннокентия (1832 г.) — позднее архиепископа Херсонского, и “Слово” митрополита Филарета Московского (1851 г.) посвящены извечному вопросу о сущности Свободы — теме, давно ставшей предметом разных философско-правовых и политических спекуляций.
Наперекор вошедшей в европейскую моду либеральной риторике святые отцы русской церкви провозглашали священное верховенство свободы духовной, внутренней — свободы “для Христа”, торжествующей “над самыми узами смерти” (архимандрит Иннокентий). Весьма непривычно для человека, воспитанного на “европейских ценностях”, звучит определение Свободы, данное Филаретом Московским. Оно и впрямь не имеет ничего общего с большинством социологических и правовых теорий: “Истинная свобода есть деятельная способность человека, не порабощенного греху, не тяготимого осуждающей совестью, избирать лучшее при свете истины Божией и приводить оное в действие при помощи благодатной силы Божией (...) Возлюби свободу Христианскую — свободу от греха, от страсти, от порока, свободу охотно повиноваться закону и власти и делать добро Господа ради, по вере и любви к Нему”. Всякая иная свобода, включая гражданскую, может быть лишь производной от свободы Христианской. Попытки низвержения законного порядка с мнимой целью утвердить “полную” свободу, при недостатке “свободы Христианской”, неотвратимо влекут пагубные последствия. Старые “узы”, гласит “Слово” Иннокентия, сменяются “новыми, многочисленнейшими”, а прежнее “иго” — “рабским яремом безначалия и тиранства”. Человек, переступивший “предел, положенный заповедью Божией”, указывает Филарет, “не только не приобрел большей свободы, но утратил большую часть той, которую имел”; а “сокрушившая свои пределы свобода не раз обагряла лицо земли невинной кровью и, проливая потоки крови человеческой, утопляла в них и сама себя”. Такова была отповедь отцов церкви провозвестникам либеральной морали.
Но и начальствующим лицам надлежит понимать врученную им власть как ответственность “за всякую слезу и вздох угнетаемого человечества” (Иннокентий). Святитель Филарет истолковал происхождение и природу самодержавной власти следующим образом: “... Бог, по образу Своего Небесного единоначалия, устроил на земле царя, по образу Своего вседержительства — царя самодержавного, по образу Своего Царства непроходящего, продолжающегося от века и до века, — царя наследственного”. Самодержавие не отрицает человеческую свободу, а основывается на ней. Повиновение народа царю выражается не в покорности бессловесных рабов, а в свободном волеизъявлении каждого человека: “Повинуйтесь, как свободные. Повинуйтесь, и пребывайте свободны”.