А президент наш в этом деле опыт имеет. Он депутатам: не сомневайтесь, други, что слово, что дело — едино. За действие и судить будем. Только вы закон поскорее принимайте, а то не терпится. Депутаты и так и сяк — президенту, известно, не откажешь, но и в таком виде принимать сумнительно. Они волокитить, поправки разные предлагать. Некоторые, как небезызвестный Лукьянов Анатолий Иванович, до того договорились, что осуждать президентскую инициативу вздумали: “Нам предлагают глубоко антидемократичный документ. Он, по сути, объявляет войну обществу, станет угрозой правам человека и гражданина, вводит внесудебную расправу за убеждения”. Видно, мало сидел в “Тишине матросской”. А им, президентским ослушникам, депутат Резник хорошо высказал: “Когда увидите в дверной глазок бритоголового фашиста…... будет уже поздно”*****.
Тут, понятное дело, фашистам пора объявляться. И повод имеется: день рождения фюрера ихнего, будь он неладен, — 20 апреля. Газеты, которые за закон и за президента, на то число светопреставление назначили. Так черным по белому и печатали: “Судный день”, “Время погромов”. Милиции изготовилось — тьма: встречать этих бритоголовых и по кутузкам рассовывать. Только в метро тысяча сотрудников дежурила.
Но бездельники, фашисты недобитые, не вышли на улицу! По домам отсиделись. Конфуз получился. Нашли, мол, чем пугать — призраками! Депутаты опять за свое: “...He случайно в документе даже нет нового понятия “экстремизм”, ведь само определение включает в себя и такие действия, которые “не могут оцениваться понятиями уголовного права”*.
Ну тут этим говорунам и показали. Не верите, спрашивают, в угрозу экстремистскую, что же, на себя пеняйте! Собрали у самой Думы 8 тысяч юнцов: за родную футбольную сборную поболеть — из Японии матч показывали. Пива — залейся. Пей — не хочу. Ждут, когда же звереть начнут, безобразия учинять примутся. Ленива русская толпа! Пиво пьют, за своих болеют, а погром начать не догадываются... Пришлось показать, как это делается. Ролик из американского фильма “Большой Лебовский”. В Америке дело знают: начнут автомобиль курочить — ничего не останется.
Тут до наших дошло — ломанули! 227 витрин раскокали, 45 рекламных щитов сокрушили, машин перевернули немало**. Словом, разгул экстремизма по полной программе. А чтобы депутаты с принятием закона не задерживали — высадили все окна на нижних этажах Думы. Не хотели по-хорошему, на себя пеняйте...
Депутаты наконец смекнули, что к чему, и на этот раз быстро управились. Даже с опережением графика. На неделю раньше намеченного срока второе чтение провели. Регламент нарушили: между чтениями с документом, как это у них называется, “все субъекты законодательной инициативы” ознакомиться должны. А тут неделя выпала — не все успели ***. Ну да никто на это внимания не обратил. На то и чрезвычайный закон, чтобы в чрезвычайных обстоятельствах принимать.
Зато теперь у нас все, как в цивилизованных государствах. В Германии был закон по борьбе с экстремизмом? Был. Правда, при Гитлере — том самом. Но это неважно. В Италии — был. При Муссолини. Ну да что такого? Франко в Испании первым делом такой закон принял. Пиночет в Чили тоже постарался. В Греции полковники, по чину нашему Владимиру Владимировичу ровня, — не отстали. В Гватемале, в Сальвадоре, в Южной Африке — еще при белых, в Южной Родезии — всюду с экстремизмом; боролись **** . Теперь и мы в этот ряд встали. Спасибо президенту Путину.
А теперь серьезно. Как раз когда депутаты проправительственных фракций тужились выдавить из Думы закон о противодействии мифическому русскому экстремизму, всей стране продемонстрировали, что такое экстремизм подлинный. 9 мая в центре дагестанского города Каспийска прогремел взрыв. 45 человек погибли, более сотни ранено.
Не могу не сказать: реакция руководства — и всей страны — была позорной. Взрыв раздался в 9.50. До начала Парада Победы оставалось 10 минут. Наверняка о событии такой важности президенту доложили немедленно. И все-таки в своей речи Путин ни словом не обмолвился о трагедии. Конечно, для этого нужно было отклониться от заранее заготовленного текста (на этот раз особенно блиставшего риторическими перлами). Требовалось сказать, может быть, выкрикнуть несколько искренних слов. Нельзя было делать одного — именно того, что сделал президент — умолчать о случившемся. И еще — нельзя было после Парада произносить чудовищную фразу о том, что мы не позволим и с п о р т и т ь п р а з д н и к. Как будто речь шла о глупой выходке незадачливого шутника.
Однако эти слова прозвучали в Кремлевском дворце — и весь день прошел (весь день провели) под лозунгом: не дадим испортить... Вплоть до того, что не были отменены трансляции концертов и прочих развлекательных программ. Весь вечер на экране скакала Пугачева, басом распевая разудалые песенки. Лучше не пытаться представить, что думали матери погибших в Каспийске детей (а пострадали в основном дети), когда проходили мимо открытых окон, из которых рвался шабаш.
Конечно, главная вина на Путине, на руководстве, в том числе телевизионном. Однако в с я страна п о д п е в а л а — в прямом и переносном смысле слова. Запамятовала, к а к отзывалась нравственная глухота в самом сердце российской столицы. А стоило бы помнить. Расстрелянный выпускной бал в Бендерах в июне 1992 года — молдавский МиГ ударил ракетами по зданию приднестровской школы. Москве недосуг услышать чужую боль — в разгаре школьные празднества. Спустя год с небольшим все-таки услышала — 4 октября 93-го, когда центр Москвы пропах паленым человеческим мясом из горящего Дома Советов. В 1999-м бессердечие было наказано еще быстрее. В августе взорвали дом в Буйнакске. В столице это мало кого взволновало. И месяца не прошло, как москвичи каждую ночь стучали зубами от страха — чей дом взорвется сегодня…*.
В том же мае 2002-го мы еще кое-что узнали о подлинном экстремизме. В связи с трагедией в Каспийске соболезнования выразили президенты ведущих стран мира, зарубежные, российские партии и организации. Совет муфтиев промолчал….
Но кто обратил на это внимание? Кто писал о том, что в Казани толпа снесла памятник Ивану Грозному — акт вандализма, вполне подпадающий под определение “экстремистские действия”? Кого интересовало, что в 2000-м в той же Казани по телевидению звучали призывы “уложить самого Путина в гроб, пока он не соорудил из гробов пьедестал для себя” (“Независимая газета”. 16.04.2002)?
Ни одна из этих выходок не заинтересовала ни центральные власти, ни телевидение. Все были заняты проталкиванием пресловутого закона. И когда его наконец приняли, объяснили, какова истинная цель. На собрании в Москве в присутствии представителей Администрации президента, МВД, депутатов Госдумы президент фонда “Холокост” Алла Гербер потребовала: “...России нужен хотя бы один громкий судебный процесс, с ярким, талантливым прокурором против ИЗВЕСТНЫХ националистов. Их имена сегодня у всех на слуху” ( “Новые Известия”. 28.07.2002).
Надо же! Писали о бритоголовых скинхедах, о футбольных фанатах, а все для того, чтобы организовать процесс над известными националистами. Чьи же имена “у всех на слуху”? Распутина, Бондарева, Проханова, Куняева, Шафаревича, Клыкова. Кого еще? Глазунова, Дорониной, Бурляева, Крутова, Ганичева. Инцидент в здании Союза писателей России с участием милиции и Российского телевидения летом 2002 года отнюдь не случаен. Осудить лидеров или хотя бы ошельмовать, отстранить от дел, заставить замолчать — это значит лишить русский народ выразителей его мысли, воли, чувства Родины, чувства прекрасного. Одним словом — c a м о с о з н а н и я.
Этого и добиваются. Ради этого хельсинкские правозащитники готовы сотрудничать с чиновниками из генпрокуратуры и МВД. Направляя, натаскивая, если у тех не хватит собственного нюха: “Вчера генеральный прокурор России Владимир Устинов встретился с представителями правозащитных организаций... По словам руководителя Московской хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, на встрече достигнута договоренность о проведении подобных мероприятий раз в два месяца. Также к майским праздникам правозащитники предложат свой вариант некоего распоряжения или приказа генпрокурора (?! — выделено мною. — А. К. ), который будет регламентировать в дальнейшем сотрудничество органов прокуратуры с правозащитными организациями” (“Независимая газета”. 17.04.2002).