Боже мой, теперь-то, через сто с лишним лет, неужели братья-славяне не убедились, что помощь русская была бескорыстной?! Но режет кому-то глаза эта великая очевидность: мне показывают одну из российских демократических газет со статьей, цинично доказывающей, что не было никакого освободительного похода на Балканы, была обыкновенная российская экспансия...
…Особенно трудными были последние годы И. С. Аксакова, он видел трагическую невозможность хотя бы частичного воплощения своих идеалов и, как следствие, чувствовал приближение великой беды. В декабре 1885 года нависла угроза закрытия его последней газеты “Русь”. 26 января 1886 года он писал одному из своих корреспондентов: “Как трудно живется на Руси!.. Есть какой-то нравственный гнет, какое-то чувство нравственного измора, которое мешает жить, которое не дает установиться гармонии духа и тела, внутреннего и внешнего существования, фальшь и пошлость нашей общественной атмосферы и чувство безнадежности, беспроглядности давят на нас...”.
На следующий день его не стало. Не стало человека, суть которого можно выразить цитатой из сербской газеты “Застава”: “Если бы мы жили при более благоприятных обстоятельствах, Аксаков, без сомнения, простер бы свою любовь на все человечество”. Хотя в то же время кто-то из современников говорил, что он чувствует себя русским в трех случаях: когда слушает древние песнопения, когда слышит русскую народную песню и когда читает статьи Ивана Сергеевича Аксакова…
Н. Н. Страхов после смерти И. С. Аксакова писал: “Ни одна из надежд, ни одно из задушевных желаний Аксакова не имеет впереди себя ясного будущего… Славянские дела свидетельствуют, что духовное значение России не развилось. После подвигов, достойных Аннибала или Александра Македонского, мы вдруг с сокрушением видим, что старания иностранцев и их политическое и культурное влияние берет верх над той связью по крови, которая соединяет нас со славянами. Но ведь узел славянского вопроса заключается именно в нашей культуре, и если самобытные духовные и исторические силы наши не развиваются, если наша религиозная, политическая, умственная и художественная жизнь не растет, то мы неизбежно должны отступить для славян на задний план, сколько бы мы крови ни проливали. Какая же для нас надежда в этой борьбе? Становясь грудью за единоверцев, мы должны спрашивать себя: не убывает ли в нас и в них та вера, в которой весь смысл дела и вне которой бесплодны все подвиги?..”.
Увы, с еще большей горечью эти слова можно повторить и сегодня, сто с лишним лет спустя.
Н. Н. Страхов далее писал: “Все это, и лучше и яснее всякого, видел и чувствовал Аксаков. Потому больше чем когда-нибудь ему стало тяжело перед смертью. Не могу выразить, как изумили, как больно поразили меня несколько унылых слов, вырвавшихся у него в последних письмах, и тем сильнее поражавших, что выходили из уст такого богатыря. “Чувствуешь, — писал он между прочим, — что настоящий переживаемый нами период — долгий период, и его ничем не сократишь”. И вот ему не довелось пережить этот период. Смерть избавила его от этого страдания... Нет, для себя он вовремя умер. Благочестивые люди верят, что смерть всякого человека совершается не без соизволения Божия. И на этот раз мы как будто можем понять смысл этого соизволения. Аксаков довольно потрудился. И верный раб наконец был отпущен от своей работы. Что с нами будет? Конечно то, чего мы заслуживаем”.
Словенская газета “Уставност” в одно время с Н. Н. Страховым писала: “Все заслуги и обширную деятельность Аксакова оценят лишь потомки через несколько поколений, оценит история”.
Надеюсь, пришло то время. Как и надеюсь, что имя И. С. Аксакова у нас не столько в прошлом, сколько в будущем. Только реально нужно смотреть в это будущее: все сказанное им и Ф. М. Достоевским о великом предназначении России верно только в случае, если она снова будет сиять тем огромным духовным значением, если она снова будет тем “высоким организмом”.
Сегодня, как никогда, злободневны слова из чешской газеты “Harodni Listy”: “Да, конечно, в Аксакове народ русский потерял одного из величайших деятелей, а все остальное славянство потеряло защитника и преданнейшего друга. Но потеряли ли мы его целиком и совершенно? Никоим образом. Люди такого духа и значения оставляют по себе для счастья народов светлый путь, ничем не затмеваемый: это лучи светлых идей, которые освещают потомству путь и тогда, когда уже самая звезда потухла”.