* * *
Пока я записывала рассказы земляков, в американских “верхах” уже, как принято говорить, набирала обороты информационная буря. Как предсказывал Олег Игнатьев, в наших эшелонах власти, узнав, что “Комсомолка” имеет информацию о сбитом самолете, приказали молчать, а американская печать разворачивалась на полную катушку. Как свидетельствовал советский разведчик Рудольф Абель (Уильям Фишер), находившийся в то время в американской тюрьме и приговоренный к тридцати годам заключения, в самих Соединенных Штатах истинное назначение самолетов У-2 никогда не афишировалось, и лишь небольшая группа руководителей страны знала о шпионском характере полетов. “Как только этим людям стало известно об исчезновении самолета — он не долетел до Норвегии в назначенное время, — было созвано совещание руководителей операции. В США еще не знали, что именно случилось с У-2 и летчиком. Было известно лишь, что самолет пропал. 1 мая пало на воскресенье, и большинство людей, знавших об У-2 и его полетах, отсутствовало...”
Создатели программы полетов У-2 для каждого полета разработали на всякий случай свою “легенду”. Для Пауэрса — метеорологический полет у границ СССР.
В Турции, 2 мая, местный журналист в городе Адане, где базировались У-2, был первым, кому передали вашингтонскую “легенду”. Он прибавил от себя, что самолет сбит советскими истребителями (вот откуда вылетела первая газетная “утка”!). Интересно сравнить то, что уже знаем мы, с тем, что официально заявило НАСА для печати: “Один из самолетов типа У-2 Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, предназначенных для научно-исследовательских целей и находящихся в эксплуатации с 1956 года для изучения атмосферных условий и порывов ветра на больших высотах, пропал без вести с 9 часов утра 1 мая (по местному времени) после того, как его пилот сообщил, что испытывает затруднения с кислородом и находится над озером Ван в районе Турции”. 4 мая НАСА устроило пресс-конференцию, на которой было сообщено: “Вскоре после начала полета обнаружилась неисправность кислородного питания, после чего связь с самолетом была потеряна. Поиски самолета продолжаются. Цель исследования носила чисто мирный характер”.
В этот же день представитель государственного департамента по вопросам печати Уайт зачитал журналистам специальное заявление: “Американский самолет типа “Локхид” У-2, проводивший исследования в верхних слоях атмосферы в районе турецко-советской границы 1 мая этого года, сбился с курса из-за неисправности кислородного питания единственного пилота”.
Как далеко зашли бы американцы в нагнетании дезинформации, сказать трудно, да тут неожиданно, на V сессии Верховного Совета СССР пятого созыва, в Большом Кремлевском дворце Председатель Совмина СССР, первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев объявил на весь мир, что американский шпион сбит над территорией Советского Союза ракетой с первого выстрела.
Заявление Хрущева было мастерским политическим ходом. Если американцы удачно рассчитали день для разведки (все руководство страны на трибунах Мавзолея, а без согласования с “верхушкой” едва ли кто решится запустить ракету), то и Хрущев сыграл свою партию не хуже. 5 мая 1960 года в конце доклада он неожиданно (в его манере) отошел от повестки дня и, сообщив об участившихся случаях нарушений американскими самолетами наших границ, сказал о последнем инциденте. Ни комментариев, ни подробностей. И только когда уже невозможно было для американцев отречься от своей дезинформации, Хрущев в последний день работы сессии Верховного Совета нанес окончательный удар: “Товарищи, я должен посвятить вас в один секрет. Делая прошлое сообщение, я намеренно воздержался от упоминания о том, что пилот жив-здоров, что у нас имеются обломки самолета. Мы поступили так потому, что, сообщи мы все, как было, американцы придумали бы иное объяснение”.
А Пауэрс за эти дни дал исчерпывающие показания.
Ох и посмеялся Хрущев над американскими политиками! Всласть, с злым соленым юмором, как он умел. Вспомнил и радиомаяк на мифическом озере Ван, и метеорологические замеры в высоких слоях атмосферы. “Летчику, который якобы должен был исследовать атмосферу, дали семь с половиной тысяч рублей в советских деньгах. Спрашивается, когда и где он мог их использовать, для каких целей? Ведь не летел же он обменять старые рубли на новые деньги? Летчика снабдили также французскими золотыми франками. Эти золотые франки я видел в натуре, а вот посмотрите их на фотографии. Они в целлофане, который наклеен с одной и другой стороны монеты. Культурно, по-американски сделано. У него была также западногерманская, итальянская и другая валюта. Зачем все это нужно ему в верхних слоях атмосферы? Или, может быть, летчик должен был лететь еще выше, на Марс, и там собирался соблазнять марсианок?”
О, державное время. Хорошо смеется победивший в Большой Игре. Да еще накануне предстоявшей тогда встречи в “верхах”.
Участников сессии Н. С. Хрущев оповестил: “Докладываю Верховному Совету, что по решению правительства Советская Армия и Флот переходят на ракетное оружие, уже, собственно, перешли на него. Поэтому мы создали Главное командование ракетными войсками. Главнокомандующим этих войск назначен Главный маршал артиллерии Неделин, замечательный артиллерист, который прославился во время войны с гитлеровской Германией. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)”. К несчастью, Митрофан Иванович Неделин, депутат Верховного Совета СССР, заместитель министра обороны СССР, глубоко уважаемый в войсках и среди ракетостроителей, трагически погиб 24 октября того же 1960 года, во время катастрофы на Байконуре, где шла подготовка к испытанию боевой ракеты Р-16, и что тоже много лет хранилось в строжайшей тайне).
После выступления Хрущева я передала свой последний за эти сумасшедшие дни репортаж. И стала ждать результата. Позвонила стенографистка: “Нам только что принесли из Президиума Верховного Совета Указ о награждении ракетчиков, и если ты написала не о тех, жди больших неприятностей, — так сказал Главный...” (Кстати, это был первый указ, подписанный новым Председателем Президиума Верховного Совета СССР 53-летним Леонидом Брежневым.)
На следующее утро вышла полоса, в которой были два моих материала, один из них под псевдонимом. “Знаете, неудобно, что две публикации под женской фамилией, — объяснили мне в редакции. — Дело-то военное”. (О моей самой первой публикации, вообще без всякой подписи, спустя тридцать лет тепло напишет в “Комсомолке” международник Олег Игнатьев в заметке “Как сбили сенсацию”.) “Комсомольская правда” первой в стране рассказала о небывалом событии! Естественно, в самых оптимистических тонах.
И все же — как это было на самом деле?
* * *
Об этом мне спустя более сорока лет рассказали два боевых генерала — Геннадий Сергеевич Легасов и Семен Потапович Панжинский. А летом 1990-го прибавилась уточняющая, дополнительная информация, которой публично поделился с группой журналистов Георгий Александрович Михайлов, генерал-полковник в отставке, ныне консультант Института США и Канады Академии наук, а тогда, 1 мая 1960 года, — полковник, старший офицер Главного штаба войск противовоздушной обороны. В его обязанности входил сбор и анализ информации о всех полетах на территории и у границ Советского Союза и контроль за работой командного пункта.
* * *
У-2 идеально подходил для шпионских целей. Высота полета — 20—22 километра. Недосягаемо ни для наших истребителей (МиГ-19 — 17,5 тысячи метров, и то на форсаже, на горке; Су-9 — предел 19 километров), ни для зенитчиков. Первый полет У-2 над территорией СССР состоялся отнюдь не 1 мая 1960 года. Можно сказать, издевательские, совершенно наглые полеты начались за четыре года до того. Впервые запустили У-2 4 июля 1956 года.
Особенно разозлило Хрущева то, что полет совпал с окончанием визита начальника объединенного комитета начальников штабов генерала Дуайнинга (авиатора), которого Никита Сергеевич приглашал на воздушный парад в Тушине. После возвращения Дуайнинга шпиона и запустили. А ведь между Дуайнингом и Хрущевым был еще и неофициальный разговор, когда они мирно гуляли в парке ЦДСА. Хрущев тогда предупредил: если будете засылать самолеты, мы будем их беспощадно сбивать. 1 июля Дуайнинг улетел, а 4 июля — “визит” У-2. Первое глубокое проникновение в воздушное пространство — почти до Москвы. Потом два полета над Белоруссией. С июля 1956 года по 1 мая 1960 года У-2 ежегодно нарушали наше воздушное пространство — сначала в Европейской части, затем в Средней Азии, Закавказье, на Дальнем Востоке.