Вот входит Анна, очень удивленная тем, что я давно встал и пишу. Я с грустью вернусь сегодня вечером в город. Я с удовольствием остался бы еще немного, но не хочу злоупотреблять гостеприимством, которое мне здесь оказывают. На будущей неделе уеду во что бы то ни стало в Москву. Возможно, что перемена воздуха принесет мне пользу.
Конечно, не только восемьдесят с лишним ступеней на третий этаж своей квартиры на Невском заставили Тютчева переехать в Царское Село. Там дочь Анна, там свежий воздух, там, наконец, самые свежие новости из окраин России. В то время польский вопрос был у всех на слуху, и письма Тютчева как бы подталкивают современного читателя почитать историческую литературу тех времен. Архиепископ Феликс Фелинский (1822—1895) в 1855 году окончил Римско-католическую академию и в 1863 году назначен католическим архиепископом в Варшаву, но вскоре за многочисленные политические выступления был выслан царским правительством сначала в Гатчину, а потом в Ярославль. Сопровождал Фелинского молодой публицист славянофильского направления, нравившийся Тютчеву, впоследствии широко известный генерал Александр Алексеевич Киреев (1833—1910), оставивший интересные дневники.
* * *
Москва, 1 июля 63
...Здесь все еще находятся в ожидании событий, но не таком тревожном, как оно могло бы быть. Не знаю почему, но преобладает спокойное настроение как здесь, так и в других местах; несмотря ни на что, не верят в неизбежность войны. Конечно, Англия, по-видимому, не особенно ее желает, и положение, которое она заняла, несколько охладило ее отношение к Наполеону, которого уже раздражили некоторые происшествия последнего времени. Если вследствие всего этого этот плут принужден был бы отсрочить войну, то между ним и Англией возникло бы взаимное раздражение, которое могло бы их далеко завести. Дай Бог! Он должен во имя свое, во имя своей справедливости натолкнуть друг на друга эти два нечестивых народа и заставить их истребить один другого. Это была бы истинная мораль всех тех гадостей, которые уже целые годы накопляются на наших глазах. Путешествие императрицы отложено на четыре недели в ожидании того действия, которое произведет наш ответ на ноты...
Это письмо коротко, и в нем ничего нет, кроме политики. А между тем Тютчев живет не у сестры, а, как обычно, в гостинице Шевалдышева. На этот раз он в Москве вместе с Денисьевой и ее детьми.
* * *
Москва, 11 июля 63
...Вчера здесь прочли ответы Горчакова, принятые со всеобщим одобрением. Они написаны с достоинством и твердостью и не оставляют державам иного выбора, кроме постыдного отступления или войны. Так что я, более чем когда-либо, верю в войну, которую считаю неизбежной. Особенно для Наполеона это стало вопросом жизни или смерти, — по крайней мере, политической. Я написал сегодня утром Горчакову, чтобы его поздравить, и на этот раз имел удовлетворение сознавать, что говорю ему правду, — что очень приятно. Его ответы, повторяю, очень хороши. Мне вас жаль, что вы в такую минуту зависите от почты, чтобы иметь известия. Здесь, благодаря моим сношениям с Катковым, я почти так же у источника вестей, как и в Петербурге. У Каткова очень симпатичная натура. Я завтра у него обедаю, и мы будем пить за здоровье Горчакова. Я об этом известил князя. Я часто видаю Павлова, Аксакова, Погодина и tutti quanti. Я очень рад, что попал в Москву в эту минуту. Я рассчитываю остаться тут до конца месяца, затем вернусь в Петербург, а если не будет войны и будет немного солнца в августе, то очень возможно, что вы меня еще увидите в Овстуге, несмотря на твои увещания.
Свое долгое пребывание в Москве и невыезд на летний отдых на Брянщину Федор Иванович оправдывал болезнью и тем, что он был как бы связным между Горчаковым и редактором “Московских ведомостей” Михаилом Никифоровичем Катковым, который своими публикациями в газете очень помогал министру иностранных дел в его политической борьбе с европейской коалицией.
* * *
Москва, 22 июля 63
Я, кажется, говорил тебе, что написал Горчакову, чтобы дать ему отчет в том, как Москва отнеслась к его депешам. Он поручил Жомини ответить мне письмом, которое теперь ходит по городу. Оно не содержит никаких новых фактов, но как исповедание веры не оставляло бы желать ничего лучшего, если бы была уверенность в том, что ему не изменят. Но, к сожалению, на это можно менее всего рассчитывать. Не далее как вчера произошло нечто, вполне оправдывающее эти сомнения и опасения. Вот в чем дело: здесь хотели устроить, под видом общественного банкета, большую манифестацию с целью выразить народное сочувствие тому политическому направлению, которое изложено в депешах, и все это в самых верноподданнических чувствах к государю и его правительству. Само собою разумеется, что генерал Трепов не счел себя вправе разрешить этот обед, в котором должны были принимать участие тысяча человек. Он снесся с Петербургом, и там, тоже само собою разумеется, решили, что лучше воздержаться от упомянутой манифестации. Следовательно, все та же старая песня. В Москве это нелепое и совершенно неуместное недоверие произвело самое невыгодное впечатление. Я сгоряча написал об этом несколько слов в Царское и очень бы хотел, чтобы они были перехвачены по дороге теми, к кому они в сущности относятся. Конечно, это ребячество с моей стороны, я это знаю, но бывают случаи, когда предпочитаешь говорить стенам, чем молчать... Вот каково в настоящую минуту положение вещей. Наш ответ на их ноты был для держав неожиданным ударом, до того они, в своей наглости, мало ожидали встретить с нашей стороны серьезный отпор. Рассказывают, что Наполеон, ознакомившись с посланной ему нотой, воскликнул: “Это более чем подло, это смешно”. Эти слова — приговор судьбы. На будущее время этот вопрос для него более не политический, это личный вопрос между Россией и ее будущностью, с одной стороны, а с другой — этим жалким Наполеоном, который едва жив и может очень скоро испустить последнее дыхание. — Англия, отлично понимая это, по-видимому, сильно колеблется, и если она в самом деле решится на невмешательство, то этот жалкий авантюрист кончит так же, как он начал — самым смешным фиаско, которое он вряд ли переживет на этот раз. Но, увы, кому известно будущее...